admin
4-ре года без Ройзмана. Что поменялось в «Городе без наркотиков»
Екатеринбург в народе называют столицей Урала. Для этого есть все основания: население практически полтора миллиона человек, на городской территории находятся центральные представительства федеральной власти, науки и военной сферы.
Екатеринбург находится в перечне 600 наиболее крупных мегаполисов, производящих 60% мирового ВВП. Это самый важный транспортно-логистический узел России.
Все перечисленные, может показаться, позитивные факторы, в контексте нашей темы — распространения наркомании — помещают город в самый эпицентр риска. Город с очень большим транзитом товаров, располагающий увесистой денежной массой и широкой потенциальной аудиторией (город-миллионник) — понятно становится лакомым территориальным кусочком для наркодилеров.
Лечение наркомании в Екатеринбурге уже достаточно давно популярно в такой же мере, как в Москве и в Петербурге. На это есть причины, о каких мы расскажем немного ниже. Среди многих лечебных учреждений города представлена наша сеть наркологий «Помощь
» — мы помогаем городским жителям бороться с этой масштабной трудностью. Бедой, касающейся тысяч, но которая состоит из некоторых разрушенных жизней, за любую из которых мы ведём борьбу.
Карантин
Это то самое место, в котором, если верить пресс-релизам полицейских, во время Ройзмана с наркоманами происходили наиболее страшные вещи. Их приковывали наручниками к спинкам кроватей, батареям и даже решёткам на окнах, избивали, не давали ни еды, ни воды… Теперь в карантине находятся пять человек, по этой причине нас туда не пустили. За происходящим мы наблюдали при помощи установленных в комнате видеокамер.
На экране — комната больших размеров, в ней, помимо пяти реабилитантов, ряд кроватей-чердаков и библиотека. Кто-то неподвижно лежит на заправленном пододеяльнике, кто-то просто ходит из стороны в сторону. Все ведут себя тихо. Никто не разговаривает, каждый думает о собственном. Наручников на экране не видно. Служащие центра поговаривают, что их и нет.
Как и прежде, наркоманы должны провести в карантине от трех до пары месяцев и пережить данное время без лекарств. В фонде уверены, что только один способ спасти человека от зависимости — полностью уберечь его от наркотиков. Медицинского работника в фонде нет и не будет, зато есть один приходящий психолог-волонтер. Правда, в самом центре признаются, что работы так много, что один он с ней не может справиться.
Фото: Константин Мельницкий; 66.RU
До недавнего времени по центру, как правило, попадали те, кто сидел на «крокодиле» или героине, в настоящий момент пошла волна «искусственных» наркоманов, и новому руководству приходится иметь дело с теми, кто принимал соли или спайсы. Ломки, как у героиновых наркоманов, у них нет. То состояние, которое переживают люди, отказавшись от «синтетики», в самом центре именуют словом «война» (имеется в виду война с самим собой).
Из-за «синтетики» человек может не спать и не есть 5 — 7 суток подряд, по этой причине в настоящий момент одна из важных задач в карантине — улучшить сон и пищеварение.
Тимофей Жуков, вице-президент фонда «Город без наркотиков»:
— Самый губительный наркотик в настоящий момент — это JWH, так как люди сразу сходят с ума. Им начинает казаться, что они умеют летать. Многие гибнут сразу — выходят из окон.
Дети считают, что они играют в компьютерные игры, берут топор или нож и идут с ними на улицу.
Искусственные наркотики приводят к невозвратимым разрушениям мозга: часто человек перестает себя контролировать, становится невменяемым. Но и подобных наркоманов на помощь здесь тоже берут. Кроме самых запущенных случаев.
Родители и сами все осознают, по этой причине сначала вызывают скорую, которая везет наркомана на Сибирский тракт, и лишь потом доставляют его в реабцентр.
Урал захватил небезопасный не дорогой наркотик: его приобретает каждый второй
Наркорынок в Российской Федерации сильно изменилсяФото: Алексей Ярославцев © URA.RU
Критичное ДТП на Малышева в Екатеринбурге
Уличный дизайнер Владимир Васильев и его друг Глеб Березкин, устроившие смертельную аварию в самом центре Екатеринбурга, пребывали под действием мефедрона — искусственного наркотика быстрого действия. Такое предположение высказал глава государства фонда «Город без наркотиков» Тимофей Жуков.
Как выяснило «URA.RU», конкретно данный наркотик сегодня — самый продаваемый на Урале. Наркорынок Екатеринбурга — на третьем месте после столичных, за последний год он вырос в пять раз.
Говорить, что виновники смертельного ДТП на улице Малышева в Екатеринбурге в момент аварии пребывали под действием наркотиков, определенно нельзя — результаты анализов пока не готовы. Но всем, кто видел запись, снятую в первые минуты после аварии, понятно: молодые люди были в откровенно неадекватном состоянии.
«Мы посмотрели все, что сняли очевидцы и прочли материалы, которые описывали страшную трагедию. То, что они были упоротые, у меня сомнений нет, — заявил лидер фонда „Город без наркотиков“ Тимофей Жуков. — Быстрее всего, мефедрон.
Теперь на нем все „торчат“. Это скоростной наркотик амфетаминовой группы, от которого хочется куда-то бежать, ехать, прятаться.
Если попробуйте вспомнить видео бегающих голыми по улицам дебилов — это тот же наркотик».
В распоряжении «URA.RU» оказались результаты исследования, проведенного по заказу фонда «Гуманитарное действие» (г. Петербург), который уже больше двадцати лет занимается реабилитацией наркоманов и борьбой с распространением ВИЧ.
По его заданию специалисты изучили рынок наркотиков в «даркнете» («темной стороне» интернета). Результаты исследования ошеломляют.
Искусственные наркотики — абсолютные лидеры наркорынка
Инфографика: фонда «Гуманитарное действие» (г. Петербург)
У наркотиков в Российской Федерации — новые «лидеры»
Специалисты проанализировали работу площадки для торговли, наименование которой напоминает о страшном мифическом животном (мы не называем его, выполняя закон и в целях недопущения пропаганды наркотиков). 4-ре года назад площадка пришла на смену крупнейшему ресурсу, который закрылся, и с той поры неумолимо увеличивает обороты: если в мае 2019 на ресурсе было оставлено 56 тысяч отзывов (их пишет не больше половины пользователей), то в мае 2019 года — 360 тысяч.
Каждый месяц хоть одну покупку на площадке совершает 600 тысяч людей.
Возможность оставлять отзывы — характерность ресурса, сыгравшая на руку экспертам: комментарии привязаны к покупке, содержащей описание «клада»: наименование, вес, стоимость, место продажи. Именно эти сведения дали возможность экспертам подвергнуть анализу наркорынок в разрезе мегаполисов (изучались продажи в Москве, Санкт-Петербурге, Екатеринбурге, Новосибирске, Челябинске и Тольятти), и еще самих наркотики.
«На площадке реализовываются разные услуги в виде взлома, хакинга, отмыва денег, и еще фальшивые документы, кредитки и SIM-карты, но основное — это наркотики: на ней реализуется более 40 разных наркотики, — говорит изыскатель. — Самую большую известность снискали всего шесть наркотиков: гашиш, «шишки» (соцветия марихуаны), кокаин и искусственные наркотики: амфетамин, мефедрон и альфа-ПВП (А — пирролидинопентиофенон, или, в простонародье, «флакка»).
Очень часто закладки с синтетикой прикапывают в парках
Инфографика: фонд «Гуманитарное действие» (г. Петербург)
Главная тенденция последнего времени — внезапное увеличение доли искусственных наркотиков: кол-во отзывов по ним за год выросло на сотни процентов: гашиш — на 722%, мефедрон — 730%, альфа-ПВП — на 1150%. «Этот наркотик считается самым опасным и вредным из всего перечня, он может вызвать сильную психологичную и физическую зависимость и губительно оказывать влияние на центральную психику человека, — говорит специалист. — Мефедрон и Альфа-PVP — „дизайнерские“ наркотики и до недавнего времени легально продавались под видом „Солей для ванн“, отчего получили наименование „соли“».
Опиаты (метадон и героин), напротив, теряют прежнюю популярность. «Их употребляют только наркозависимые старой закалки, новые люди, которые приходят на сайт, приобретают либо марихуану, либо синтетику, процент опиатов от всего объема продаж очень и очень мал», — отмечает изыскатель. Особенная ситуация — с кокаином: грамм данного вещества в Москве и Питере стоит около 8500 рублей и его могут себе позволить только богатые люди, по этой причине он популярен в столицах, однако в регионах его практически нет.
Пик продаж наркотиков, по словам экспертов, приходится на выходные (начав с вечера пятницы), в воскресенье уже встречается регресс, минимум продаж — в понедельник и вторник. У очень дорогих наркотиков (к примеру, кокаин) еженедельная цикличность выражается более откровенно, а вот у недорогих (к примеру, альфа-ПВП) ее практически нет.
Это говорит про то, что больше потребителей солей употребляют наркотик в будние дни, а, это означает, более зависимы от наркотики. Практически все наркотики реализовываются через закладки и лишь иногда высылаются по почте.
Наркорынок столиц
Москва — абсолютный лидер наркорынка России: во время исследования были проанализированы отзывы на покупки наркотиков в 21 городе — 30% всех отзывов пришлось на Москву. Самые продаваемые в столице наркотики — гашиш, мефедрон, амфетамин и альфа-ПВП: число отзывов на них — в сотни раза больше, чем на старые наркотики (например, в мае на гашиш было оставлено 34 тысячи отзывов, на мефедрон — 33 тысячи, в то время как на героин — 1100, а на метадон — 2400).
Кокаин занимает шестое место (14 тысяч отзывов).
«Более всего в городе кладов с мефедроном — я насчитал их минимум 2710, — сообщает специалист. — На другом месте гашиш (2467), на третьем — кокаин (2195). Общее кол-во кладов — 13531, общий вес кладов более 300 кг и общая цена более 150 млн рублей».
Среди типов закладок преобладает прикоп, на него приходится приблизительно 40% всех кладов, магнитов — 33%, тайников — 25%. Более всего кладов лежит на конечных ст. метро, близких к лесопаркам.
В Питере наиболее востребованные наркотики — те же: гашиш (17251 отзыв за май 2019), альфа-ПВП (16 268), дальше идут мефедрон и амфетамин. Опиатов также довольно мало: на метадон было оставлено 1390 отзывов, а на героин — лишь 60.
Общее кол-во отзывов годом ранее — 13 365, в настоящий момент — больше 80 000. Доля Петербурга на наркорынке России — 15-20 процентов.
Продажи наркотиков в Екатеринбурге (данные за май 2019)
Инфографика: фонд «Гуманитарное действие» (г. Петербург)
У наркорынка на Урале — собственная характерность
По словам экспертов, ситуация с распределением наркотиков в Екатеринбурге уникальна: в первых рядах идет мефедрон, и только после него гашиш и альфа-пвп, после шишки, амфетамин и метадон. Уникальность не только в рейтинге, но также и в долях продаж: на мефедрон приходится 35% всего рынка, на гашиш — 30%, ближайшая к ним альфа-ПВП — всего с 10%.
«Общая цена всех кладов в Екатеринбурге — практически 9 млн рублей, их кол-во — немножко побольше 800, — сообщает изыскатель. — При этом данный город считается третьим по популярности и идет сразу же после Петербурга. Всего с 2019 год на покупки наркотиков в Екатеринбурге было оставлено 163 000 отзывов (в Питере 660 000, в Москве — 1 200 000)».
Среди видов закладок впереди прикопы — 70 процентов. «Магнитов и тайников очень мало, однако это отличительно в общем для регионов, — говорит специалист. — Более всего кладов лежит в Юно-Западном районе и в Верх-Исетском городском районе».
В находящемся по соседству Челябинске доля искусственных наркотиков еще больше: на мефедрон приходится 38% продаж (годом ранее был 31%), на гашиш — 27%, на альфу-ПВП — 14 процентов, на амфетамин и на «шишки» — по 8 процентов. С 2019 года на покупки наркотиков в Челябинске было оставлено более 56 000 отзывов, он занимает 11 место в перечне из 21 крупных мегаполисов. «Очень недостаточное количество тайников и магнитов — преобладают прикопы, — отмечает специалист. — Наиболее востребованные места для них — это Центральный и Металлургические районы.
Общаяя стоимость всех кладов — 6,5 млн рублей.
Как сопротивляться новой наркоэпидемии?
«Бутылки, таблетки»: журналисты нашли жилую площадь участника смертельного ДТП с такси в Екатеринбурге
Резюме экспертов: наркорынок России в последнее время сильно преобразился. И, к несчастью, абсолютно не все профессионалы, связанные по собственной работе с наркоманами, отражают эти изменения.
К примеру — доктора, в помощи которых наркоманов нуждаются (передозировки случаются) часто не разбираются в современных наркотических веществах.
«Усредненный доктор, человек который обучался 6 лет и более, не имеет понятия, чем отличается, скажем, амфетамин от героина», — признался врач-нарколог, которого специалист опросил при проведении исследования. Частично по этой причине, а частично — из-за недоверия к «официальным» медикам, из-за опасения, что, к примеру, бригада скорой помощи «сдаст» их полиции, наркоманы не обращаются к ним, а ищут помощи в том же интернете.
Например, торговая площадка, деятельность которой была проанализирована, наняла врачей-наркологов с целью оказания потребителям наркотиков консультационной помощи в онлайн режиме.
Наркоборцы, напротив, говорят, что ситуация на рынке наркотиков, сложившаяся сегодня, им понятна. «До недавнего времени существовал героиновый наркотрафик (из Афганистана, Таджикистана и других государств) — сегодня производство рассредоточено в каждом населенном пункте: в сети интернет рассказывают, какие элементы в каком соответствии необходимо перемешать, чтобы удался конкретный наркотик, — рассказывает глава государства „ФГБН“ Тимофей Жуков. — Не требуются ни лаборатории, ни наркотрафик — производство и сбыт искусственных наркотиков стали независимы, наркотические „химзаводы“ есть везде».
Специалист №1 по наркоманам — об ошибке, которую выполняют все родители
Идентичная ситуация, по его словам — с марихуаной, которую растят дома и продают потом через закладчиков. «Интернет и безобидные сервисы, доступные для любого гражданина, помогают распространению наркотиков (к примеру, элементы част возят, применяя Bla-bla-car), — говорит Жуков. — Эта „сетка сбыта“ — не какая-нибудь профессиональная, супер-организованная: все работают по простым шаблонным руководствам, благодаря этому молодые, иногда даже учащиеся начальной школы, искушенные легким и быстрым заработком, попадаются на закладках чаще».
По словам начальника фонда «Город без наркотиков», наркоборцы в состоянии отвечать новым вызовам. «Правоохранители и мы одновременно с ними научились бороться с новыми наркотиками и методами их распространения: мы знаем, где идет переписка, как ловить закладчиков, — говорит он. — Победить наркотическую эпидемию можно лишь вместе со всеми: родителям нужно внимательнее относиться к собственным детям, жильцам — к собственные подъездам, дворам, паркам, чтобы закладчики не ощущали себя вольготно».
Видеонаблюдение
Карантин расположена под постоянным присмотром служащих центра, в настоящий момент их здесь шесть. За новичками следят, чтобы не позволить драк и не дать им себя покалечить. Камеры установлены не только в карантине, но и во всех общественных местах ), коридорах, в кухонной комнате… Разве что в палатах наблюдения нет, так как это уже индивидуальное пространство, — объясняет Роман. Записи с камер хранятся 20 дней, потом происходит оновление.
Фото: Константин Мельницкий; 66.RU
Видеонаблюдение возникло в самом центре в 2019 году. Так новое руководство решило сделать собственную работу максимально прозрачной. Демонстрировать, что происходит в центрах, Андрей Кабанов обещал не только родителям реабилитантов, но и журналистам, и полицейским. Правда, оговаривался: «если такая необходимость появится». Пока она не появилась.
Тимофей:
— Если записи потребуются, то мы готовы предъявить их — в рамках закона. У нас хорошие отношения с полицейскими, прятать от них мы ничего не собираемся. Но пока участковые нас об этом не просили.
Родители реабилитантов получили общий доступ к камерам только несколько недель назад. Для них в фонде выполнили приложение, благодаря которому они могут сами наблюдать, что происходит в самом центре.
Фото: Константин Мельницкий; 66.RU
Лечение наркомании в Екатеринбурге по методу Двенадцати шагов
Наши профессионалы проводят лечение наркомании в Екатеринбурге по наиболее распространенному методу в мире. Это метод Двенадцати шагов.
С самого начала он создавался для лечения алкогольной зависимости, но его доработали и теперь удачно используют для лечения любых зависимостей в большинстве государств мира: в Америке, в Российской Федерации, в Европейских государствах.
Согласно методу, на шаге реабилитации выздоравливающий принимает 12 новых принципов жизни. Это несложные правила, выполняя которые можно оставаться здоровым.
Двенадцать шагов придают значение психологической работе в группе. Во время реабилитации наркозависимых индивидуальные психотерапевтические сессии сменяются с групповыми.
Тут парни общаются, учатся раскрываться, уважать чужую личность, строить конструктивные отношения. Учатся переживать настоящие боль и радость.
Зависимые привыкли удирать от них в дурман наркотика, по этой причине сначала им довольно не просто. Вот тут и помогает группа, в которой иные реабилитанты разделяются собственными достижениями и горестями, а все участники сеанса переживают это вместе.
В процессе индивидуальных и групповых сессий выздоравливающий по новому делает собственную личность. Он приобретает новый смысл жизни, ценности, цели. И это не пустой звук.
А дело все в том, что сейчас вся его жизнь сводилась к вопросам как достать дозу, и в настоящий момент, когда в данном нет надобности, человек находится в прострации.
В условиях маленького и благожелательно настроенного микросоциума клиники выздоравливающий учится жить и общаться по новым правилам. Благодаря этому мы рекомендуем хоть какое-нибудь время реабилитанту прожить в самом центре.
Если он выйдет в большой мир, имея только теоретические знания про то, как нужно жить и общаться — существует очень высокая вероятность, что еще слабые умения его подведут.
Тем более, что жить в самом центре сплошное удовольствие. Разумеется, парни проходят напряжённый внутренний путь, но мы с собственной стороны создаём хорошие условия для реабилитации наркоманов в Екатеринбурге.
В самом центре уютная обстановка уюта, мы обеспечиваем хорошее питание — чтобы пациенты набирались сил и эти все силы направляли на борьбу с зависимостью. Территория центра закрытая и охраняется, но исключительно ради безопасности пациентов, чтобы уберечь их от наркотиков и неиспользуемых гостей, способные спровоцировать на срыв.
В остальном проживание тут более всего похоже на отдых в загородном санатории. Центр размещен в тихом и прекрасном месте, на его комфортной территории можно гулять и наслаждаться тишиной, природой, её красотой.
Тут есть все, чтобы исцелиться не только физически, но и душевно.
Доводы
После того, как человек выходит из карантина, начинается самое трудное. Служащие центра должны объяснить, что на этом помощь не кончается и что если он уйдет именно сейчас, то, возможно, начнет принимать опять.
В самом центре поговаривают, что в отличии от прежнего руководства, силой никого не удерживают. Все, что они могут, — это приводить доводы.
Роман Батраков, начальник реаб:
— Людям, которые к нам попадают, уже через четыре недели кажется, что они исправились и готовы к другой жизни. Они просят родителей, чтобы те вернули их домой, другими словами в ту же среду, в которой они начали принимать наркотики.
Однако в основном, люди, которые уходят спустя 1 — 3 месяца, опять становятся наркоманами. По этой причине мы рекомендуем проходить полную помощь — в течение года. Это тот срок, за который можно отвыкнуть от наркотиков и привести собственную голову в порядок.
Тогда есть шанс.
Очень часто с реабилитантами прибывают их близкие, с ними и пытаются подписывать договор. Как только человек сообщает, что собирается уйти, «старшие» звонят родителям и просят за ним приехать.
Роман:
— Прибывают родители, и мы их спрашиваем: готовы ли вы на себя возложить такую ответственность? Если они поговаривают, что нет, не готовы, они убеждают человека остаться. В большинстве случаев мы присутствуем при разговоре и тоже ищем доводы. При этом мы не против, чтобы реабилитант, который оказался у нас первый раз, получил второй шанс. И бывает, что родители этот шанс ему дают — забирают с реабилитации. Но, снова же, очень часто кончается это тем, что он оказывается у нас опять.
Фото: Константин Мельницкий; 66.RU
Лечение наркомании в Екатеринбурге
Легко догадаться, что пациенты наркоманией очень нечасто обращаются сами за лечением. Это характерность болезни, и обвинять их за это не имеет смысла. В клинику очень часто обращаются друзья и родственники больных.
И первое, что им нужно выполнить, это уговорить наркомана лечиться. Закон РФ запрещает обязательное лечение наркомании.
Ближайшим нечасто удаётся собственными силами мотивировать заболевшего. Им тяжело говорить с ним конструктивно и спокойно, и их понять можно.
По этой причине в нашей клинике существует особенная услуга — интервенция. Врач-психолог проводит мотивационную беседу с вашим близким человеком. Это можно создать в клинике или дома все зависит от желания заболевшего.
Больше половины наркозависимых после подобного разговора согласны пройти курс лечения и реабилитации.
Саше (имя изменено) 25 лет, он бывший солевой наркоман. В реабцентр его привезли родители. На Изоплите он два месяца и думает провести тут еще так же.
Может быть, три, максимум — 4-ре, однако не больше.
Александр, реабилитант:
— Я себя уже хорошо чувствую. Такого сильного притяжения к наркотикам, как было до недавнего времени, у меня нет.
Да, сначала, еще в карантине, было особенно трудно. Это где нибудь первые 3 — 4 дня. Всего я там пролежал 23 дня.
По прошествии этого времени я успел все продумать, многое переосмыслил. У меня была семья, однако из-за наркотиков все рухнуло. С работы понадобилось уйти, иначе выгнали с работы бы за статью.
Я железнодорожник, работал на тепловозе. Употреблял я, как правило, после работы, но утром все еще был под воздействием наркотиков… У меня были галлюцинации.
Мне казалось, что за мной все время кто-то наблюдает.
Саша вспоминает, что сначала родители пытались держать его в изоляции — дома, чтобы он не имел возможности достать наркотики, однако он всегда находил способ убежать. Лечение в медицинском учреждении тоже не помогло.
Саши хватало на 2 — три дня, потом он опять сбегал.
Александр:
— Когда мне уже было совсем плохо, мы с мамой решили, что так больше нельзя. И прибыли в реабцентр.
В фонде «Город без наркотиков» прокомментировали похищение людей служащими центра для наркоманов
По мнению вице-президента ФГБН, это дискредитирует деятельность реабцентровФото: Андрей Гусельников © URA.RU
В екатеринбургском фонде «Город без наркотиков» прокомментировали ситуацию насильственного помещения людей в центр реабилитации для наркозависимых. Собственную позицию высказал первый вице-президент фонда Тимофей Жуков, комментируя недавнюю историю, когда женщину, которая не страдала никакими зависимостями, служащие реаб из Березовского похитили из дома по «заказу» близких людей.
«В фонде „Город без наркотиков“ в предыдущие годы также имели место аналогичные истории, и люди, причастные к ним, были осуждены», — заявил «URA.RU» Тимофей Жуков. Он утверждает, что такие действия в организациях, занимающихся реабилитацией наркоманов, «дискредитируют деятельность реабилитационных центров» (уже не говоря про то, что подлежат уголовной ответственности).
Тимофей Жуков высказал собственную позицию по ситуации в реабцентре
Фото: Анна Майорова © URA.RU
Чтобы устранить аналогичные факты, в самом Фонде «Город без наркотиков» создана система проверки за реабилитантами и персоналом , при которой нереально ни удержание людей против их воли, ни какие-нибудь иные нарушения. Данная система совершенно прозрачная.
«У нас стоят онлайн-камеры, и каждый человек, которому дается к ним доступ, а это могут быть как родители, так и, если необходимо, правоохранители, может в онлайн режиме следить за тем, что происходит в реабилитационном центре, — рассказал Тимофей Жуков. — Более того, участковый, на его территории размещается центр, постоянно его посещает, и любой реабилитант может если необходимо связаться с ним».
«Это не центр для наркоманов, а приватная тюрьма». Репортаж
Дебош вокруг реабилитационного в Березовском развернулся после того, как жителю этого города получилось при помощи прокуратуры и полиции достичь освобождения из центра собственной жены Ольги. Очутившись на свободе, она подала прошение о незаконном лишении свободы и рассказала, что служащие реабцентра похитили ее из загородного дома по «заказу» близких людей (после ее ссоры с матерью).
В конце концов женщина провела в неволе 3 месяца, отказываясь исполнять процедуры из курса для реабилитации наркоманов и пьяниц.
Она утверждает, что директор реабцентра Никита Великий так и не смог объяснить ей, какая же у нее зависимость. Комментируя «URA.RU» обвинения в собственный адрес, Великий объявил, что пострадавшие хотят ему ущерба и угрожают его жизни. «Это люди, которые не хотят поправляться и хотят жить другой жизнью», — сказал он.
Жертва реабцентра, со своей стороны, говорит, что готова пройти детектор лжи, который подтвердит искренность ее показаний, и еще любые экспертизы, чтобы довести, что не страдает никакими зависимостями.
Решётки
Первое, что видишь, подъезжая к реабцентру, — большой забор из металла и металлические ворота с надписью «Осторожно, злобная собака». Сверху — колючая проволока. На окнах строения — решётки. Они здесь, кстати, не только на окнах, но и на дверях.
Фото: Константин Мельницкий; 66.RU
Решётки тут не просто так — реабилитанты признаются, что мысли о побеге иногда их все же посещают. Борется с ними каждый кто как может, но выходит не у всех, рассказывает реабилитант Сергей (имя изменено).
Сергей:
— Между собой мы об этом не говорим, однако, разумеется, разные мысли появляются… У нас же есть кролиководы. Бывает, что они оказанное им доверие не оправдуют и сбегают. Иногда их возвращают, иногда они сами возвращаются, так как знают — да, сорвались… Я думаю, что отсюда большинство желают уйти, но знают, что необходимо реабилитироваться.
Руководство центра называет решётки «технической формальностью» и говорит, что они для того и необходимы, чтобы у новичков не появились мысли о побеге. Другими словами оберегают наркоманов от себя самих.
Фото: Константин Мельницкий; 66.RU
С этим, как ни удивительно, согласны и сами реабилитанты. Не обращая внимания на зарешеченные окна, спертый воздух и отсутствие возможности выйти из строения, чтобы просто гулять по территории, как в тюрьме они тут себя не ощущают. В любом случае, так говорят. «Не было бы таких решёток — снова бы сбежал, и все настало бы по новому», — объясняет Александр.
Тимофей:
— У меня был друг, отец которого — бывший героиновый наркоман. Он не употреблял уже 10 лет, но, не обращая внимания на это, иногда рассказывал сыну, как переживал то время.
Он любил говорить: «Если ты, Игореха, скажешь мне, что у нас на полочке в комнате лежит героин, я все равно подойду и посмотрю, хотя я знаю, что он там не лежит». Так устроена психика человека. Паранойя в головах реабилитантов все равно остается…
Лекции для близких людей наркозависимых в Екатеринбурге
Помимо работы с пациентами, психологи нашей клиники обязательно работают с близкими людьми заболевшего. Это необходимо для того, чтобы они могли освободиться от нестандартного состояния, в которое впадают люди из близкого окружения наркомана — от созависимости. Почему оно появляется? Домочадцы наркозависимого регулярно находятся в опасной близости к нему, чтобы выжить и сберечь себя им необходимо заменять своё поведение, привычки. Повторяемые из раза в раз, они создают модели поведения, отношений. Если больной вернётся в дом, где все будет также, где к нему будут относиться также, как до начала лечения, это приведет к срыву.
На лекциях, беседах психологи рассказывают созависимым как строить отношения с излечившимся таким образом, чтобы поддержать его и не спровоцировать нечаянно на потребление. Поддержка семьи излечившимся наркоманам особенно необходима.
В настоящий момент семь мальчиков из «детского» реаб «мужском». Так в фонде хотят избежать возможности побега. Тут дети занимаются с педагогом, который приезжает 2 раза на протяжении недели. Иногда с учебой помогают взрослые реабилитанты. В самом центре поговаривают, что возникновение детей на режим Изоплита совсем не подействовало. Разве что случились перестановки в палатах — детей пытаются селить отдельно от взрослых.
Фото: Константин Мельницкий; 66.RU
Тимофей:
— Среди детей побегов у нас не было, но мы понимаем, что подобная возможность есть. В «детском» за ребятами присматривает один Александр Федорович.
Он уже человек пожилой, он физически не может угнаться за всеми.
Тимофей говорит, что это обязанная мера, и как только мальчики вернут доверие взрослых, их отправят обратно, в детский. Один из бегунков — Миша (имя изменено), ему 12 лет, он несколько раз сбегал из дома и, пока бродяжничал, стал токсикоманом.
Тимофей:
— Он визовский, попал в плохую тусовку. Подворовывал, неделями дома не появлялся.
Съездил в Первоуральск, там тусовался, потом вернулся, еще на Уралмаше пожил. Мы его искали неделями.
Я сам ездил, возвращал его. В реабцентре он второй раз.
Первый раз он пробыл у нас 3 месяца, потом приехали родители, спросили вернуть его домой. Он сбежал опять.
На этот раз Миша проведет в самом центре год. Родителей на время спросили не посещать мальчика.
Горячая линия и телефон доверия для близких людей наркоманов в Екатеринбурге
Близкие не сразу начинают что-то делать, даже наверное зная, о существовании наркозависимости у близкого человека. Причин тут бывает очень много.
Нежелание огласки, уверенность, что можно справиться собственными силами, недооценивание серьёзности и срочности проблемы, вера в то, что человек одумается и сам бросит да и просто откладывание на потом. Если вы узнали о зависимости близкого сходите к специалистам сразу!
Не тяните, ничего не поменяется, будет только хуже, если не пройти лечение. Напоминаем, что лечение наркомании в нашей клинике можно провести анонимно.
Чтобы вам было комфортнее к нам обращаться, у нас работает бесплатная и круглосуточная горячая линия. Наберите личный номер, чтобы выяснить про лечение наркомании в Екатеринбурге. Если вам необходимо записаться на приём, вызвать доктора на дом, организовать госпитализацию заболевшего, также звоните на номер 8-800-775-03-96
. Консультант вас послушает и поможет вам. Как лишь вы узнали о заболевании — начните лечение.
Трудотерапия
Важный принцип реабилитации — трудотерапия. По этой причине после карантина у реабилитанта появляются собственные обязанности и собственная компетенция.
Роман:
— Мы объясняем, что у нас здесь — мужской коллектив, определенная семья. У нас режим, дисциплина. Есть время подъема, есть время уборки, приема пищи, работы. Нам важно, чтобы человек вошел в обычный режим. Наркотики — это не только зависимость, это еще и безнравственность. Она приводит к преступлениям, к безнравственному жизненному образу. За то время, что реабилитанты находятся у нас, они опять должны стать людьми.
Фото: Константин Мельницкий; 66.RU
В «человеческий режим» в самом центре приводят не только при помощи трудотерапии, но и при помощи религии. На территории есть церковь, выстроенная реабилитантами. По выходным на Изоплит приезжает священослужитель и проводит там службу. На нее ходят не только реабилитанты, но и местные. Для них в самом центре есть отдельные ворота.
Работать в самом центре можно в автомобильной мастерской, слесарном цехе или ухаживать за животными. В мастерской работают сразу пару человек, один из них — с профильным образованием. Им доверяют ремонт фондовских машин, которые стоят здесь же, во дворе. Когда мы заглянули в мастерскую, один из реабилитантов подкручивал старенькую «Ладу».
Рядом, в столярном цехе, выполняют скамейки для детской команды . За техникой безопасности наблюдает «трудовик» (понятно, один из «старших» реабцентра). Закрывать долги, доставшиеся фонду от предыдущего руководства, трудом реабилитантов в фонде не хотят. По этой причине все, что выполняется в мастерской, отдают бесплатно.
Животные содержатся в строении за домом. До недавнего времени в реабцентре были свиньи, но потом их обменяли на гусей. Их выгуливают в маленькой леваде. Местные поговаривают, что иногда приходят, чтобы подкормить их хлебом. Рядом, в древесном сарайчике, разводят кроликов, их же потом и кушают.
За кухню тут отвечает студент-повар Сергей (имя изменено). Каждую неделю одновременно с Романом они ездят в магазин — за приобретениями. Со снабжением, говорит глава реабцентра, в настоящий момент все в хорошо, а вот до недавнего времени проблемы были. И это еще одно отличие центра при новом и старом руководстве.
Статистика наркомании в Екатеринбурге
На развитии экономики Екатеринбурга благотворно подействовало его расположение. Практически город считается окном из Центрального региона в Сибирь.
Екатеринбург построен в первой половине 20-ых годов восемнадцатого века как центральный город горнозаводского края. Пользуясь особенной благосклонностью Екатерины II, он уже в первой половине 80-ых годов XVIII века стал уездным городом, через него проложили Сибирский тракт — главная дорога России.
Для этого региона естественно постоянное активное развитие экономики. Только вот, в основном, одновременно с обыкновенной процветает и теневая экономика.
Студенты Высшей школы экономики заглянули в самое её сердце Russian Anonymous Marketplace, один из самых крупных теневых сервисов по продаже наркотиков и прочих противозаконных товаров в отечественном сегменте Tor. Что мы можем выяснить из их исследования о наркотиках в Екатеринбурге?
По результатам анализа данных Екатеринбург занимает 3-е место после столиц по количеству представленных на площадке наркодилеров (40). Расценки на наркотики в городе чуть больше среднего, чем по государству.
По продажам амфетаминов Екатеринбург разделил 4-е место с Воронежем. По продажам гашиша и кокаина занимает вторые места, круче только Москва.
Мефедрон и «шишки» реализовываются в больших, чем тут количествах только в столицах (3-е место по государству).
Просматривая данные цифры, можно приблизительно оценить масштабы проблемы. По этой причине профилактика и лечение наркомании в Екатеринбурге считаются одними из самых важных соцвопросов города.
Первую из них решают как медучреждения, так и административные, правоохранительные органы.
Снабжение
Роман — один из тех, кто работал еще при Ройзмане и прошёл проверку Кабанова. Может быть, на это подействовало еще и то обстоятельство, что при старом руководстве он поработал немного, всего 3 месяца.
В то время, вспоминает Роман, сослуживцам своевременно оплачивать заработную плату, легко могли сократить деньги на продукты вдвое.
Роман:
— Допустим, на 15 дней необходимо было выдать 4 тысячи, а мы получали 3 — 2 тыс. Вот здесь сидел Сергей Щипачев (бывший президент фонда «Город без наркотиков», — прим.
Отчет Фонда Город без наркотиков, 4 — 17 ноября 2012
66.RU) и говорил: «Я вам потом дам!», когда наступало это «потом», он говорил: «Так я ведь вам уже давал!» С заработной платой — то же самое. Зато в настоящий момент у нас все четко.
Есть день заработной платы, есть день закупок. Если необходимо что-то дополнительно, к примеру, печь сделать в бане, приходишь к руководству и аргументируешь.
До недавнего времени нам бы просто бы сказали: денег нет, мойтесь в душе.
Ребилитация обходится родителям наркоманов в 17 тысяч (приблизительно 500 рублей в день на человека). В фонде поговаривают, что данную сумму установил родительский комитет.
Чтобы сравнить: при Ройзмане было 8 тысяч, в 2019 году, уже при новом руководстве, — 15 тысяч.
Тимофей:
— Необходимо понимать, что наркоманы тащат из дома намного больше. Человек, который постоянный употребляет наркотики, — это злоумышленник, который находится у Вас в доме. Вы не можете знать, что он сделает в очередную секунду — отнимет деньги, вынесет что-нибудь из дома или схватит нож и зарежет тех, кто окажется рядом, просто благодаря тому, что ему что-то привидилось под действием наркотиков.
Иногда на ребилитацию могут взять и бесплатно. Так, к примеру, теперь в центре два мальчика, чьи родители не могут за них оплачивать.
Фото: Константин Мельницкий; 66.RU
Центр реабилитации для наркозависимых
На самом деле, зачем нужны ещё полгода оздоровительного курса, если устранена химическая зависимость? А дело все в том, что она была лишь частью заболевания, не очень большой и важной.
Изначальными причинами употребления наркотика стали какие-нибудь психологические механизмы, которые натолкнули человека к аналогичному выбору. После, уже само потребление сформировало и психологичную зависимость.
Корень заболевания в человеке остался. Как то он обязательно прорастёт, когда — это лишь вопрос времени.
Мы подчеркнули, что к решению принимать психотропное вещество приводят психологические механизмы. В мир грёз, в эфемерные отношения с наркотиком уходят те, кому сложно строить отношения с настоящим миром, с людьми в нём. Это не означает, что это замкнутые люди, совсем нет.
У интроверта в середине может быть вполне правильный самодостаточный мир, в котором не надо никаких наркотиков.
В территорию риска попадают Люди, которые получили перекосы в воспитании. К примеру, ребёнка чрезмерно баловали, он жил на всём готовеньком — в реальности такой человек будет предъявлять миру повышенные требования, получать не очень приятную обратную связь и разочаровываться.
А так как нет опыта конструктивного решения проблем, то находится весьма простой — «напиться и забыться». Немного такой практики с алкоголем или наркотиками — и психологическая зависимость сформирована.
Теперь в психике есть накатанная колея, в которую она все время будет съезжать в любой неустойчивой ситуации.
Одновременно с психологом выздоравливающий ищет те самые причины, которые как то привели его к этому методу решения проблем. Применяя различные техники, беседы, психологические игры доктор помогает пациенту освободится от вредных установок.
Кулинар
За готовку тут отвечает Сергей, ему 17. В реабцентре Сергей уже 9 месяцев, по этой причине пользуется доверием «старших». Помогает Роману, выезжает одновременно с ним в магазин, чтобы делать закупки. До недавнего времени Сергей обучался на повара, но бросил — из-за спайсов.
— Я приехал в добровольном порядке, — сразу говорит Сергей. На вопрос, что означает «в добровольном порядке», прибавляет: — Ну, бывает, что везут с захватом, а я — сам, в добровольном порядке.
— Почему ты тут? — Хочу реабилитироваться от зависимости. Я употреблял соль и спайсы, как правило.
— Долго? — Полгода. На меня, говорят, страшно было смотреть, довел организм до истощения. Стал прогуливать занятия, практику. Стал заколачивать уже на все. Были галлюцинации — словно кто-то ходит, меня зовет. Родители увидели практически сразу, однако выполнить ничего не имели возможности. Разговаривали со мной, пытались на меня как-то посодействовать. Но я не обращал внимания на них. Не хотел обращать внимания, нравилось мне это… У меня было ощущение свободы…
— Ты скоро уйдешь. Какие гарантии, что опять не сорвешься? — Я буду пытаться держать себя в руках и знать, что существует такое место, куда меня могут привезти в следующий раз, даже с захватом, если сорвусь, и закрыть. Так что буду пытаться ограждать себя от наркотиков. Учиться дальше, работу найти.
— Как ты считаешь, ты уже готов уйти из реабцентра? — Да!
Фото: Константин Мельницкий; 66.RU
Можно ли проходить курс амбулаторно?
Когда больной дал согласие, начинается процесс лечения. У большинства появляется вопрос, а можно ли проходить курс амбулаторно?
У такого варианта, безусловно, имеются собственные положительные качества, но в общем он подходит лишь для совсем лёгкой, первой стадии заболевания.
Начальный этап лечения — это медикаментозный курс очищения организма от наркотиков и продуктов их распада, скопившихся в тканях и органах. Заболевшему ставят капельницы с целью детоксикации, также они могут в себя включать комплексы витаминов для всеобщего укрепления организма.
В это время зависимый переживает ломку под надзором профессиональных мастеров: нарколога, психолога, терапевта. Он при этом получает препараты, которые максимально уменьшают малоприятные и мучительные её симптомы.
К моменту, когда больной попадает в клинику, он в большинстве случаев уже успевает приобрести сопутствующие болезни, по этой причине помимо курса детоксикации он получает индивидуальные назначения от терапевта по их излечению.
Ваш родственик может попасть в клинику не в результате планового установки, а в момент какого-то острого состояния, к примеру, передозировки. В данном случае, после устранения опасности для жизни, лечение проходит по аналогичной схеме.
Есть доля допустимости, что наркоман согласится на полный курс лечения. Так как после критического состояния, когда больной почувствовал опасность смерти, он прекрасно понимает, что продолжение заболевания наркомании приведёт его к гибели.
Если в данный момент с ним пообщается психолог, который умеет мотивировать наркозависимых, абсолютно может быть, что больной остается на продолжение курса.
По окончании консервативного лечения в клинике, больной избавляется от химической составляющей зависимости. Его тело может без боли обходиться без наркотика.
И в данный момент есть соблазн остановить лечение. Так как человек себя ощущает хорошо, его пока не тянет на потребление.
Для чего лечиться ещё целых полгода?
Функции реабилитационного центра:
-создание условий для формирования социально безопасного поведения;
-проведение психолого-педагогического и медицинского исследования лиц, которые обратились по центру, обозначение их психологического и физического состояния, жизненных условий в семье, индивидуальных способностей и интересов; реализация индивидуальных
-обеспечение проживания и питания;
-разработка и и групповых программ реабилитации и социально-психологической адаптации
-проведение мероприятий по социальной адаптации
-организация общественно полезной деятельности и отдыха
-предоставление медицинских, юридических, психолого-педагогических консультаций
-информирование населения о работе центра, его программах, задачах, принципах деятельности.
Помощь возможна только на добровольной основе. Человек должен принять проблематику и осознать результаты, к которым она может привести.
Объяснить это наркозависимым тяжело, ведь многие из них уверены, что могут кинуть принимать стимуляторы всегда.
Большинство больных согласны на помощь исключительно после критического момента — к примеру, передозировки или смерти их друзей. При этом многие признаются, что сходить к доктору им мешал страх осуждения со стороны окружающих или боязнь сознаться самим себе в том, что проблема есть.
Ее до последнего отказывается принимать нарушенная психика.
К ключевым принципам реабилитации относятся:
1.Мотивировка заболевшего на выздоровление. 2.Изоляция от компании, в которой употребляют наркотики. 3.Создание спокойной обстановки.
4.Персональный подход. 5.Лечение в комплексе.
Первое, что должны предпринять близкие люди заболевшего, — это позвонить консультантам организации, так как только профессионал с опытом сможет мотивировать наркозависимого на лечение. Он не заставит человека лечь в клинику, но выстроит общение подобным образом, что больной понимает собственные настоящие потребности.
Больной поймет, что принимает препараты не тогда, когда ему хорошо, а тогда, когда в его жизни нет любви и счастья.
Лечение наркомании состоит из 6-ти важных этапов: 1.Мотивировка на лечение 2.Медосмотр 3.Наблюдение в больнице 4.Помощь 5.Ресоциализация 6.Адаптационная программа
Мотивировка на лечение Подавляющее кол-во наркозависимых не готовы в добровольном порядке отказаться от употребления наркотиков. А уговоры близких не помогают, напротив, вызывая раздражение.
Специалисты, которые работают с зависимыми людьми, обладают технологиями убеждения, мотивируя пройти курс лечения и реабилитации.
Медосмотр Медосмотр нужен, так как у многих наркозависимых в связи с употреблением психоактивных веществ нередко присутствуют сопутствующие болезни. Также при употреблении искусственных наркотиков, спайсов и солей, сейчас сильно участились ситуации постановки двойных диагнозов, психические расстройства.
В данном случае кроме наркологической помощи нужна и профессиональная помощь психиатра.
Помощь Средняя длительность: 6 месяцев
После стационара наркозависимому нужно пройти курс реабилитации. Это довольно длительный процесс, занимающий в среднем полгода.
На протяжении данного этапа с зависимым регулярно работают психотерапевты, психологи и наркологи. Цель реабилитации – возобновление личности, принятие себя и проблемы, формирование способностей преодоления стрессовых ситуаций, принятие моральных и нравственных общечеловеческих ценностей.
В ходе реабилитации можно отметить пару этапов:
Длительность от 1-го до 3-х месяцев
На данном шаге акцент выполняется на мотивацию заболевшего отказаться от употребления наркотиков.
Для данного этапа свойственны «психологические качели», когда больной может желать покинуть центр реабилитации, чтобы вернуться к потреблению. Часты ситуации, когда зависимые пытаются заверить близких и близких людей в неблагоприятном содержании в самом центре и небрежном обращении.
Такие психологические действия во многих случаях – попытка любой ценой покинуть помощь.
Длительность: от 3—х до шести месяцев
На данном шаге пациенты осознают степень зависимости, наиболее мотивированы на лечение, начинают строить планы относительно последующей жизни, учатся приспособиться в обществе. Может появиться обманчивое впечатление полного выздоровления и необъективная оценка внутренних сил и способности отказаться от наркотика или алкоголя.
Длительность: от 1 до 3-х месяцев
На этом этапе реабилитации ударения выполняются на адаптацию к жизни в обществе, к активной жизни. В основном, принимается план последующих действий.
Для того чтобы возвращение к активному жизненному образу было очень приятным и удобным и не было стремления вернуться к прежнему опасному жизненному образу, большинству зависимых рекомендовано пройти после реабилитации курс ресоциализации. Адаптационная программа Длительность: от 1 года
Выздоравливающий зависимый переходит к жизни без чьей-либо помощи и медленно вливается в общество.
Не Ройзман и не Кабанов: кто и как создавал «Город без наркотиков»
Известный фонд «Город без наркотиков» празднует собственный 20-летний юбилейный праздник. В городе это мероприятие почти что не увидели, а ведь ГБН вместе с «Чайфом», «там царя расстреляли» и Ельциным – это по большому счёту все, что Российская Федерация знает о столице Урала.
Сами екатеринбуржцы о «Городе без наркотиков» наверняка знают, что это Евгений Ройзман. И Андрей «Дюша» Кабанов. Те, кто живёт долго, скажут, что ГБН – это вообще-то первым делом Игорь Варов.
И совсем единицы помнят про то, что создавали фонд совсем другая категория людей.
Бывшее лицо фонда, Евгений Ройзман, ныне – проклятый и отлученный от ГБН, ведет историю проекта с лета 1999 года.
«Как то мы с Вадимом Чуркиным повстречали Дюшу. Я ему рассказал про наркоманов. Я познакомил Дюшу с Андреем Санниковым – автором программы «Земля Санникова».
В июле 1999 года мы встретим Игоря Варова, и он примкнет к нам», — писал он позднее в книге «Город без наркотиков».
В действительности первым в ГБН появился Кабанов, потом был Варов и последним – Ройзман. Так говорят те, кто в действительности основал «Город без наркотиков».
Фонд создали под выборы в Палату представителей весной 1998 года как pr-проект для одного из кандидатов – Владимира Белоглазова. Он выдвинулся по Верх-Исетскому округу против Юрия Нижечика.
«Необходим был важный, социальный проект, который зацепил бы жителей района. Наркотики уже стали важной трудностью, тем более в Цыганском поселке.
По этой причине решили работать в этом направлении», — вспоминает один из авторов проекта.
В ходе избирательной кампании появился первый телефон доверия, по которому можно было оставить информацию о местах торговли наркотиками. Прошли первые операции по задержанию.
Шанс 2013г. (Страна без наркотиков)
Спустя год данные методики как ноу-хау присвоят себе новые звезды фонда.
Выборы прошли, Нижечик выиграл, Белоглазов был вторым, но у всех было чувство: фонд заработал, и просто взять и закрыть проект было бы нецелесообразно.
«Мы утверждали о будущем. Впереди – выборы главы горадминистрации города, а тема, как мы уже почувствовали, была безграничная, не локальная, не районая», — говорят бывшие фондовцы.
Написали идею развития. Для большой организации. Неожиданно возникла эмблема.
Идею сформулировала Юлия Плахотина.
— Меня спросили: назови собственное любимое животное.
Так летом 1998 года появился известный дельфинчик «Города без наркотиков». Оставалось обозначить идею.
«Когда сегодня я говорю, что эмблема ГБН — это моя работа, верят немногие. А вообще затея понятная: дельфин — умное, интеллектуальное начало, спасающее погибающих, тонущих.
Наркотики — это стихия, которая как море затягивает и портит, а дельфин — спасает», — вспоминает специалист по дизайну Влад Ягненков, автор эмблемы фонда.
Упор решили делать на просвещении трех целевых групп – родителей, учителей и участковых. К работе привлекли и прочих творцов. Дизайнер Сергей Айнутдинов нарисовал комиксы на «наркоманские» темы.
Ныне знаменитый режиссёр Алексей Федорченко снял ролики, которые начали крутить в эфире екатеринбургских каналов.
При помощи врачей издалека памятки для родителей, в которых коротко рассказывалось про то, как понять, что их ребенок – наркоман. Не обращая внимания на то, что героин уже пошёл в народ, простых знаний про то, как определить наркомана, еще не было.
Только через пару лет все выяснили, что, если в доме пропадают серебряные ложки, а у ребенка резко меняется настроение и форма зрачка – нужно бить в набат.
«Наглядную агитацию» разместили в салонах трамваев и троллейбусов. Тиражи были очень большие, при этом все бесплатно, на собственных договоренностях.
Спустя пару месяцев фонд и его «дельфинчика» стали узнавать.
Экс-мэр Екатеринбурга Евгений Ройзман. Тюрьма, психушка, Путин, Сурков, Крым. «В гостях у Гордона»
Фондовцы до этих пор благодарны за поддержку Семену Спектору. Воспользовавшись его помощью организовали первый большой семинар для учителей.
Вал информации и определенных руководств. Силами 4-5 энтузиастов погрузили в новую тему сразу 500 человек. Это был звездный час теперешнего главы государства ГБН, а тогда – рядового служащего мало кому популярной коммерческой организации Андрея Кабанова.
Яркий оратор, он держал аудиторию более часа. Учителя разошлись потрясенные.
Привлечение к работе Кабанова стало и самим началом конца «Города без наркотиков». Его уже бывшие коллеги уверены, что собственно он слил информацию о проекте «уралмашевцам».
Организация как раз заходила в политику, и консильери ОПС быстро считали все бонусы от ГБН.
«К нам приходили различные люди. Фондов антинаркотической направленности в Екатеринбурге было десятка полтора-два, причем многие из них странные, скользкие.
Какие-нибудь «Отцы против наркотиков», «Офицеры против наркотиков», мы их сторонились, руководствовались принципом береги честь смолоду. Мы были просветительским проектом, а не боевым. Однако уже раскрученным, с именем, с брендом, с характеристикой.
В конце концов «уралмашевцы» просканировали данный рынок, подобрали лучший вариант для себя и пошли на захват «Города без наркотиков»», — вспоминает исполнительный директор ГБН Наталья Салтанова.
Основатели и маленькой актив ГБН до этих пор не любят помнить ту историю. Неформально поговаривают, что из 2-ух соучредителей фонда, Юрия Крюченкова и Владимира Белоглазова, первый переписал собственную половину на новых хозяев, не поставив в популярность второго.
Городская легенда про то, что уговаривали соучредителей не только добрым словом, но и пистолетом, фактических подтверждений не имеет. Однако результат был: на независимости ГБН быстро поставили крест.
«Все было кончено за 30 минут. Пришёл Варов с охраной (грядущий первый глава государства фонда, – прим.
ЕАН) — и все. Ройзмана с Кабановым при нем не было.
У нас была неделя на передачу дел», — вспоминает начальник пресс-службы фонда Гюзелла Николайшвили.
Рядовым фондовцам предлагали остаться, однако они предложение не приняли.
«Меня вызвал на разговор один из уралмашевских лидеров. Его уже нет в живых, но я все равно не хочу даже именовать его фамилию.
Сказал, что ему нравится, как я работаю, предложил остаться, пообещал «пририсовать к сумме заплаты очередной нолик». Я отказалась и ушла, с подобным человеком я не хотела сотрудничать», — вспоминает Наталья Салтанова.
В последующем судьбы у первого состава ГБН успели сложиться по-разному.
«Моим центральным местом работы была Свердловская киностудия, должность – начотдела рекламы. «Город без наркотиков» сначала был своего рода увлечения, но проект быстро меня затянул, и соединять два места я уже не имела возможности. По этой причине когда нас захватили, я осталась без работы.
Поехала в Москву, в компании «Никколо М» у меня работали друзья. Рассказала нашу историю. И как-то с ходу влилась в их коллектив, как раз шла кампания по выборам в государственную думу.
Потом принимала участие во многих выборах. В настоящий момент я доцент в Высшей школе экономики, кандидат политических наук, директор АНО «Лаборатория социальной рекламы»», — говорит Гюзелла Николайшвили.
Наталья Салтанова осталась в Екатеринбурге, после ГБН стала pr-менеджером в компании «СКБ Контур», сегодня она старший учитель кафедры интегрированных рекламных коммуникаций и брендинга Института госуправления и права УрФУ.
Автор проекта, политтехнолог Сергей Плахотин — генеральный директор издания «Коммерсантъ-Урал», Сергей Айнутдинов – начальник областного отделения Союза художников России.
«Помнить об этом не хочется. Это был традиционный рейдерский захват, вполне в духе таких ребят.
Радует одно: если бы фонд был никакой — они бы за него так не бились», — отмечает Сергей Плахотин.
«Очень рад, что получилось принять участие в этом проекте, хотя и совсем непродолжительное время. Потом за работой фонда я наглядно не следил, но встречал людей, которые что-нибудь похожее делали и в иных регионах, а это означает все было не напрасно», — уверен Сергей Айнутдинов.
«Мы начинали первыми, тогда ведь толком вообще никто не понимал, что это за беда и чем она грозит. Я до этих пор убеждена: основное – это просвещение, информирование и профилактика.
Все необходимо залаживать с детских времен», — говорит Наталья Салтанова.
В оценках дальнейшей «силовой» работы ГБН, бывшие фондовцы расходятся, от резкого ее неприятия до философского «было у них и прекрасное, и плохое». Едины все в одном: «Город без наркотиков» — необыкновенный уральский чемодан, жаль лишь, что все пошло не так, как было запланировано.
Российский нон-фикшн «Так необходимо наркоманов приковывать к батареям либо нет?»: случай Ройзмана
Выходит книжка Валерия Панюшкина «Ройзман: Уральский Робин Гуд» — автобиография екатеринбургского политика и борца с наркоторговцами. По просьбе «Воздуха» книгу с автором обсудил поэт Александр Дельфинов, несколько лет занимающийся помощью наркозависимым.
Александр Дельфинов: Почему вы вообще заинтересовались Ройзманом?
Валерий Панюшкин: Персонаж он сложный, неоднозначный, а про сложного персонажа писать интересно. Я уже не помню, в какой миг подумал, что нужно написать о Ройзмане: все больше и больше попадалось статей, информации, на каком-нибудь шаге кол-во перешло в качество.
Всегдашнее чувство, что люди разделяются строго на союзников и врагов. Либо мерзавец, палач — либо спаситель всех на свете, «какое криминальное прошлое — ничего такого не было».
Мне как-то показалось, что попытка рассказать о противоречивом человеке — это всегда интересно, и удивительно, почему этого никто не выполняет.
Дельфинов: Как долго вы с ним общались?
Панюшкин: Определенно сказать не могу, не хронометрировал. Приблизительно за шесть месяцев до мэрской кампании в течение пары месяцев я ездил в Екатеринбург — и мы проводили вместе день, потом, на следующий день, снова могли встретиться на некоторое время.
Я общался не только с ним, но и с его женой Юлей, с Аксаной Пановой , с людьми, которые там у него в самом центре «Город без наркотиков» работают. Собственно, день начала мэрской кампании был последним днем наших встреч.
Дельфинов: У вас книжка начинается с отличительной детали — она вообще практически во всех очерках о Ройзмане возникает: он регулярно нарушает правила дорожного движения. Вы описываете прыжок машины на верхушке холма после разгона.
На языке ДПС это называют «создание травматической ситуации на дорогах», тем более если представить того, кто двигается навстречу и вдруг видит, как из-за холма буквально летит черный джип Ройзмана. Куда он там крутанет руль?
Непонятно. А далее вы описываете, как Ройзман поворачивает через сплошную направо и спокойно общается с гаишником.
И это как будто придаёт ему особенный шарм. А может, он специально сажает московского гостя в автомобиль и «прыгает» одновременно с ним, чтобы подобный обычной для блатного хулиганского мира лихостью поставить в ситуацию угрозы для жизни и психологически сблизиться?
Панюшкин: Это на самом деле жизненная стратегия. Мы же все хотим представить себе, как это круто — в подростковом периоде девочку на байке покатать. Мотор ревет, она визжит, прижимается!
То же самое и в спорте, где ты совершаешь некие непростые и опасные движения. Иное дело, что эти неформальные институты начинают работать в отсутствие формальных.
Говоря иначе, если бы хорошо устроенные центры для наркопотребителей там были, Ройзман не имел бы никакого шанса. Если бы хорошо работающая, правдивая полиция была, эти вот формирования Ройзмана либо даже Хабарова не имели бы шанса.
Ну или это была бы слишком узкая, подпольная история. Я думаю, сама по себе достаточно интересна история про неформальные институты, заменяющие формальные, и многими из них мы, подавляющее большинство населения, постоянно пользуемся.
Ну гаишники. Нигде не написано, как собственно устроено, что заработную плату гаишникам платит население взятками, однако есть некоторая неформальная договоренность, что при нарушении он тебя остановит и будет шантажировать взятку, а если ты не нарушишь, то он тебя не остановит.
Странным образом общество договорилось с гаишниками так. Ясно, почему им это нужно — зарабатывают, но и обществу, оказывается, это необходимо, так как кто-то должен как-то настраивать движение.
Дельфинов: Ройзман неотделим от темы наркотиков. Она вас до недавнего времени интересовала или вы на нее вышли только в связи с вашим героем?
Панюшкин: Разумеется, интересовала, так как у меня дети, как-то волнующе, более того, у меня очень много ВИЧ-положительных друзей, большинство из них бывшие наркопотребители, достаточно много друзей-наркопотребителей случалось хоронить, не то чтобы это новая тема.
Дельфинов: Вы несколько раз на протяжении повествования цитируете тех, с кого возникла слава «Города без наркотиков»: Андрея «Дюшу» Кабанова , Игоря Варова , самого Ройзмана. Это часто в чистом виде hate speech — язык ненависти вроде знаменитой формулы «нарколыга — животное, барыга — людоед».
Меня это поразило. Вы описываете неприятные вещи, происходившие в говоря иначе центрах реабилитации, и у меня закрадывается предположение, что вы солидаризируетесь со словами Ройзмана.
Вы тоже считаете, что наркоман — это не человек?
Панюшкин: Разумеется, я с данными словами никаким образом не солидаризируюсь, однако есть одна проблема. Говоря честно, не очень понимаю, что с ней делать.
А дело все в том, что Ройзман на самом деле применяет язык ненависти, но Ройзман — прикольный. Подружка моя Саша Волгина, создававшая одну из первых организаций людей, которые живут с ВИЧ, сама наркопотребительница с многолетним стажем, когда мы обсуждали с ней Ройзмана, меня задала вопрос буквально: «Ну что, прикольный Ройзман?» Я говорю: «Да, знаешь, прикольный».
Вот это-то и плохо, что он прикольный, а вся эта прогрессивно-гуманистическая вечеринка, «12 шагов» и все такое, неприкольная. Это существенная проблема, когда есть очарование зла. Не отделяйте одну фразу от другой — я не считаю Ройзмана злом.
Отдельные его действия, слова — да, но сам он человек сложный, и очарование тоже есть, оно не связано с добром и злом. И текст неспроста начинается с поездки на автомобиле, так как вы можете ехать на великолепной машине, неопасной, удобной — или на чудовищной развалюхе, но переть вас начинает не от комфорта и безопасности, переть начинает, когда вы отрываетесь от асфальта и взлетаете.
И здесь вас прет! Большая сложность заключается в том, что от Ройзмана прет, а от великолепных и все правильно говорящих людей, устраивающих группы «12 шагов», не прет.
Вот что ты будешь делать?
Дельфинов: Вы постепенно рассказываете о развитии «Города без наркотиков», о стоянии авторитетных мужчин в цыганском поселке, о появлении «реабилитационных центров» — я специально ставлю данные слова в кавычки. И кажется, что, помимо Ройзмана, в Екатеринбурге никто больше наркоманам не помогает.
А вы таких людей искали? Так как они там точно есть, однако в книге про них ни слова — и критические мнения о Ройзмане с их стороны вы абсолютно не озвучиваете.
Панюшкин: Я озвучиваю достаточно много всяких критических мнений о методах Ройзмана. С другими людьми, которые этим занимаются, случилась забавная история. Я их, естественно, искал, и я их отыскал.
Я не буду именовать имен. И они так хамили, так отвратительно разговаривали! Оказывается, Ройзману критические вопросы про то, что он выполняет, задавать можно, а людям, которые выполняют то, что я считаю правильным, вопросов как правило задавать нельзя.
Другими словами я немедленно должен был согласится, что Ройзман — палач, и исключительно после этого войти в дверь. Я очень удивился этому.
Однако это, в общем, не так уж необычайно, раз мы говорим про язык ненависти. Язык власти в отношении к оппозиционерам — это язык ненависти, но и язык оппозиционеров в отношении к власти — тоже.
Чтобы говорить с оппозиционером, тебе сначала нужно затопать ногами и заорать «Путин — кровавый палач!», и исключительно после этого тебе скажут «добрый день». В Екатеринбурге случилась приблизительно аналогичная история.
И они как бы отличные парни, однако, как только ты произносишь слово «Ройзман», здесь же их глаза наливаются кровью!
Дельфинов: Так это понять можно. Я знаю таких людей персонально — и истории некоторые знаю. Люди Ройзмана практически представляли альтернативную государственным органам силовую службу, и, как только с ними столкнешься, как-то не по себе.
Ройзман и его пациенты о фонде «Город без наркотиков»
Ходили разговоры про то, что они и наркотики могут подбросить. Когда приходится вывозить свидетелей в Москву и прятать на приватных квартирах, так как в Екатеринбурге у квартиры свидетеля стоят крепкого вида мужчины и дают понять, что ты у них на примете, или когда сталкиваешься с людьми, подвергавшимися заточению и избиениям во время говоря иначе своевременных захватов…
Если исходить из описываемой вами концепции антинаркотической войны, то это боевые действия, где все дозволено, однако если смотреть на это глазами соцработников, психологов, докторов, то это война не с наркоторговцами, а с наркопотребителями, которые потом в отчетности представляются страшными барыгами. Ведь каждый знает, что те очень мелкие количества героина, которые являются у нас большими, в действительности носят с собой обычные нарки.
Те, кто пытается оказывать реальную помощь наркопотребителям, себя чувствуют совсем брошенными в Екатеринбурге: у них с одной стороны менты, а со второй — Ройзман, у которого теперь тоже собственные тюрьмы. Как вы считаете, к чему приводит эта «помощь» в частной тюрьме у Ройзмана?
Оправданно все это насилие или подобные приемы уже сами по себе не могут быть допустимы?
Панюшкин: М-м-м. (Думает.) Я считаю, что вопрос не может быть поставлен подобным образом. Я не следователь и даже не политик.
Я рассказываю историю. Все! Одобряет ли Шекспир поведение Гамлета в том эпизоде, когда Гамлет убил Полония?
Да вообще не имеет значение! Чисто по-человечески я не считаю методы типа удержания эфективным. Постоянно, когда версии раздваиваются и Ройзман говорит: «Мы взяли наркоторговца, барыгу», а кто то другой, к примеру мент здешний, говорит, что они просто подбросили наркотики, есть эти две версии, а как там было в действительности, я не знаю.
Вы говорите, что у вас есть индивидуальный опыт. У меня вопрос: вы видели собственными глазами, как подбросили наркотики?
Дельфинов: Нет, однако есть знаменитое дело Конышева , я с ним знаком, так как был вовлечен в события, читал показания свидетелей, общался с адвокатом.
Панюшкин: Вот! Есть версия Ройзмана — и есть ваша версия. Для меня они друг от друга ничем не выделяются.
Слово против слова. Иное дело, что мне абсолютно все равно.
Мне абсолютно не имеет значение, Полоний — гад или Гамлет — гад. Мне важно, как сложилось, что Гамлет убил Полония.
Я рассказываю историю, я даже не очень расставляю какие-нибудь там оценки. Неспроста я именовал книжку «Ройзман: Уральский Робин Гуд».
Кажется, стандартное наименование, но один из соперников Ройзмана сказал фразу: «Вот вы думаете, что Ройзман — это Робин Гуд какой-то, а он преступник!» Я говорю: «Постойте, постойте, а Робин Гуд — он кто?» По профессии он преступник. В Робин Гуде собственно то и интересно, что он, с одной стороны, преступник с собственными бандитскими методами, с лучниками на деревьях, которые грабят проезжающих по дороге, а со второй — раздает что-нибудь такое бедным.
Собственно это интересно. В том-то и штука, что однозначную нравственную оценку можно дать матери Терезе, но уж Ройзману не дашь точно.
Дельфинов: Ройзман все же не литературный персонаж. Нет ли опасности в том, что вы немного «литературизируете» реальность и она искажается?
Панюшкин: Да. Такая опасность, в не сомнения, есть.
И она есть постоянно, когда ты описываешь все что угодно. Максим Кантор описал Адольфа Гитлера, и вот ты уже, елка зеленая, немного сочувствуешь Адольфу Гитлеру.
Просто благодаря тому, что перед тобой развернулись некоторые его мотивы, движения человека, стало известно, что есть у него душа. Он перестал быть безличным чудовищем, которое необходимо недолюбливать.
На самом деле, когда описываешь человека, он определенным образом гуманизируется. Данное свойство письменного слова.
Можно начать описывать кого угодно, не знаю, Родиона Раскольникова — старушку зарубил, аномальный, самовлюбленный подонок, но если мы начнем разбираться во взаимоотношениях его с сестрой, мамой, Разумихиным, вдруг он каким-нибудь образом гуманизируется. Я считаю, что лучше кого-нибудь излишне гуманизировать, чем кого-нибудь нечаянно дегуманизировать.
Дельфинов: Но как раз дегуманизацией занимается Ройзман, когда называет наркоманов животными, из чего выполняется методичный вывод, что у них нет человеческих прав, а далее с ними можно обращаться как с животными (до того условного момента, когда они вернутся к людям). Здесь появляется интересный момент — вы о нем рассуждаете, когда задаете вопрос, являются ли эти наркоманы предателями на войне или отравленными детьми.
Однако далее не идете, все время останавливаясь на той грани, где уже начинается жёсткая критика Ройзмана. Я думаю, что симпатия к персонажу перевешивает.
Вот в тексте вы упоминаете, что Ройзман не любит помнить время, проведенное в местах лишения свободы, и сравниваете его в данный момент с Арсением Рогинским — главой «Мемориала», и Сергеем Ковалевым, знаменитым защитником прав человека. Но ведь Ройзман — это принципиальная противоположность таким людям, это же не человек, который оберегает чьи-то права и за это сидит.
Не хочу обговаривать, почему он сидел, однако по отношению к тем, кто попадает в сферу его внимания, он может нарушить все мыслимые права! В неестественный контекст вы его вводите.
Панюшкин: Во-первых, там выше есть соображение, что в тюрьмах у нас сидят писатели и разбойники и есть определённое между ними сходство. И это неестественная характерность России.
Здесь особое отношение к заключенным. Злоумышленникам было принято оставлять еду. Может, после, чтобы не ворвался в дом и не ограбил, а может быть, это вполне российское чувство: сами сядем на следующий день и будем аналогичные.
Когда сидели Ковалев и Рогинский, их преступления оценивались куда сильнее, чем преступления Ройзмана: подумаешь, похитил что-то у кого-то, а эти Родину предали! Мне не кажется, что это ошибочный контекст.
Это он для вас ошибочный, так как Ковалев и Рогинский для вас, по всей видимости, имеют определенно позитивные коннотации. Давайте выйдем и спросим сто человек, как они относятся к Ковалеву, который вел беседы с чеченскими террористами и Родину продал.
Давайте выйдем и спросим, как сто человек относятся к обществу «Монумент». Мы не получаем определенно позитивных коннотаций.
Есть один факт — это люди в тюрьме, и там у них что-то происходит.
Я не готов давать морально-нравственные оценки, кто замечательный, кто плохой, я рассказываю историю. Не знаю, возможно, это странная позиция, однако она подобно позиции доктора, вот мне привезли человека без сознания, что я с ним делаю?
Реанимирую. Он мерзавец, подонок, Гитлер? Окей. Далай-лама? Все равно. У меня есть персонаж. Я разговариваю с ним, с людьми вокруг, что я с ним делаю? Гуманизирую. Никуда не могу деться. Доктор реанимирует, а я гуманизирую.
Как только ты начинаешь человека слушать, он гуманизируется.
Стану я в настоящий момент писать книжку про войну на Украине, так у меня какой-либо Моторола гуманизируется, так как он станет что-то рассказывать, рубаху рванет, мать-старушка у него, я не знаю. И это вполне себе достижение 20 века, я считаю. Фильм «Как то в Америке», да?
Это преступники, убийцы, а вы им сочувствуете, так как у них дружба, любовь, одного из них убили и так дальше.
Дельфинов: Вы уже в 3-ий раз ссылаетесь на художественные произведения, а я все же отмечу, что ваша книжка документальна. Сошлюсь по этой причине на документальную книгу Роберто Савиано «Зеро, зеро, зеро», посвященную наркоторговле и оргпреступности.
Он описывает международную систему кокаинового бизнеса и нескольких популярных авторитетов, в том числе Семена Могилевича — представителя русской мафии. Савиано пишет, что Могилевич умен, дерзок, талантлив в собственном деле, но когда касается дело преступлений, первым делом убийств, автор даёт и данные факты в такой же очередности.
А у вас не Ройзман, а какой-то и правда Раскольников интеллигентизированный удался, нет?
Панюшкин: Нет, нет, нет. Нужно согласится, что Ройзман сам по себе, как вы говорите, интеллигентизированный.
Стихи читает, в живописи разбирается, про невьянские иконы дико интересно рассказывает и прямо по настоящему много про них знает. Это абсолютно ничего не означает, но вот уж кем Ройзман не считается точно, так это тупым убийцей.
Он интересный, умный, интеллигентный, я даже не могу сказать, что в таких самых реабилитационных центрах я видел какую-то дегуманизацию. Не было такого, чтобы мы вошли, а Ройзман наварил кому-нибудь по морде.
Дельфинов: Ну там даже наручниками больше не приковывают, как мы знаем.
Панюшкин: Я видел, как он с ними разговаривает, как они с ним разговаривают, может быть, в этом есть какой-то стокгольмский синдром, но мне как-то не показалось. Я описываю того парня, у которого мало того что ВИЧ, плюс ко всему еще и рак, и видно, что ему хочется говорить с Ройзманом, ему интересно.
Феномен стокгольмского синдрома нам известен, бывает, что люди, которых взяли в заложники, начинают сострадать захватчикам. Но может быть иначе.
А дело все в том, что для меня это значения не имеет. Имеет большое значение история, которую я рассказываю.
Дельфинов: Но не выходит ли, что часть историй, к которым Ройзман имел отношение, вы просто не рассказываете? Отмодерировали вы собственную историю!
Вот, к примеру, Илью Букатина , которого убили в «Городе без наркотиков», уже не спросишь, как он относится к Ройзману. Можно же было в Екатеринбурге побеседовать с людьми, которые ушли из данных центров? Почему они не хотели там оставаться?
У вас подобных историй нет.
Панюшкин: Ох… Истории людей, которые оттуда ушли… Ну я разговаривал, да. Не очень получалось, правда, общаться. Зато я там достаточно много с ментами разговаривал.
Если вы говорите «смодерировал», то я не согласен. Модерировать — это означает знать что-то, но как бы специально не говорить.
Может ли быть эта история сказкой? Может.
Вдруг на следующий день возникнет какой-то факт, который перевернет все? Может. Те разговоры, которые я вел с соперниками Ройзмана, они выглядели приблизительно как вот наш с вами.
А я знаю, что он подбрасывал наркотики! Окей, и я это знаю в качестве версии.
Не встречал я людей, которые бы сказали, что «он мне подбрасывал наркотики» или что «я сам это видел». Я постоянно нахожусь в ситуациях слова против слова.
Еще раз: это книга не про войну с наркотиками. Это книга про Ройзмана.
Дельфинов: А насколько можно разделить его от войны с наркотиками?
Панюшкин: Давайте на секунду представим себе, что вся война с наркотиками Ройзману приснилась во время сна. Из-за чего он сделал определенное количество поступков, повел себя так-то и так-то.
В общем, не особо важно, что случилось с борьбой с наркотиками в действительности. Не имеет значения, была ли тень отца Гамлета в действительности, важно, что Гамлет поверил, что это тень.
Я не думаю, что готов написать про борьбу с наркотиками, это куда более непростая история, чем написанная мной. из-за чего то все время приходит в голову всякий fiction, но роман Набокова «Лолита» происходит у Гумберта в голове. Почему Набоков не обратился по центру помощи изнасилованным детям и подросткам?
Так как история про другое.
Дельфинов: Так как это fiction!
Панюшкин: Понимаете, вы воспринимаете эту историю как историю про наркотики, а я — как историю о Ройзмане.
Дельфинов: Здесь я с вами не необходимо согласится. Он стал тем, кем он стал, благодаря войне с наркотиками, и одно от иного неотделимо.
Панюшкин: Я не могу сказать вам, что я все про наркотики выяснил, все про наркотики знаю, нет, разумеется. Степень моего проникновения в то, как это устроено, она… некоторая.
Я знаю, что с рекламной точки зрения так говорить не нужно, но я вполне допускаю, что какие-нибудь весомые аргументы мне неизвестны. Может быть.
Дельфинов: Факты же обновляются все время. Не так давно Маленкин , помощник Ройзмана, признал вину в незаконном удержании.
Вот Ройзман стал главой горадминистрации — достиг он, чего хотел?
Панюшкин: Мне не кажется, что он двигается к какой-то цели. Он достаточно давно живёт в режиме ситуационного реагирования.
Я думаю, что некое движение к цели окончилось приблизительно через четыре недели после той демонстрации в цыганском поселке. Дальше настало безусловное реагирование. Ну другими словами ты говоришь — а пойдём цыганам вломим!
Ты идешь, вламываешь цыганам, и здесь на тебя начинает сыпаться. Он в депутаты баллотировался, в мэры, а если бы в данный момент можно было баллотироваться в какие-то раввины, он бы в раввины баллотировался.
Представьте человека, который убегает, а за ним погоня, он — бымц в подворотню! К какой цели это может привести? Нет никакой цели.
За тобой гонятся, ты убегаешь. Единственный выбор, в книге про это есть, это вполне знаменитое мировоззрение, что люди разделяют на две категории: на казаков и разбойников, тех, кто сидит, и тех, кто охраняет, кто бежит и кто догоняет.
Настоящий высоконравственный выбор в Российской Федерации, который ты можешь сделать, хочешь ли быть среди тех или других. Высоконравственный выбор, который предлагаете вы, он очень западный, здесь как-то еще до этого не дошло дело, здесь далеко не о правах речь, а о том, по какую сторону зоны ты — на вышке или в бараке.
Дельфинов: И по этой причине Ройзман выстроил собственные реабилитационные тюрьмы.
Панюшкин: А это тоже понятная вещь. А какая еще модель есть?
Волгина мне снова же рассказывала, как была удивлена, когда где-нибудь в Норвегии, не помню точно, пришла на группу «12 шагов», а там одна девочка сидит обдолбанная. Для нее было непонятно, как так, она ведь же под кайфом? А ей говорят — ну и что, она же пришла на группу.
И вдруг стало известно, что у них в Питере есть строгий закон, что обдолбанному на группу нельзя: ты сначала очистись хотя бы денек, а потом приходи, можешь рассказать, что сорвался, но вчера. А в Норвегии — нет. И это все такие двигающиеся вещи.
Ясно, что существенная разница между тем, чтобы воспретить человеку под действием наркотиков приходить на группу, и тем, чтобы вломить ему бейсбольной битой, но, по сути, это тоже дегуманизация. Ты не можешь прийти на группу, пока ты нетрезв.
Дельфинов: Это часть подхода «12 шагов»…
Панюшкин: …которая вдруг оказывается абсолютно необязательной. И вдруг ты начинаешь понимать, что можно и не так.
Ройзман, Уралмаш. Как там справедливость ставится? Только один способ вы знаете, если выросли на Уралмаше, — насилие.
Иного нет.
Дельфинов: В Екатеринбурге и Свердловской области кол-во наркоманов исчисляется десятками тысяч (хотя точную цифру не знает никто), а места в наркологических клиниках — сотнями. В условиях, когда государственная система помощи наркопотребителям отсутствует, а коррумпированные служащие отделов по борьбе с наркотиками сами вовлечены в наркоторговлю, как это было везде в 90-е годы в Российской Федерации, — схема розничной продажи героина через цыганские деревни курировалась милицейскими чинами — в этот вакуум приходит Ройзман.
Он тоже ведь предоставляет некоторые услуги жителям — через насилие! Это работает как ЛТП во времена СССР — происходит просто социальная изоляция больных.
Панюшкин: Она освобождает семью. В большинстве случаев невероятным образом это работает. Вот мы здесь все такие умные, говорим, что это не способ…
Дельфинов: А это способ? Стоит ли все же приковывать наркоманов к батареям?
Можно ли сосчитать результативность ребцентров Ройзмана?
Панюшкин: Нельзя. Те слова, что говорит он по поводу процентов излечиваемости, это, разумеется, абсолютно несерьезно, проверить нереально. Но снова возвращаемся к фактам.
Людей, которые к нему подойдут на улицах и говорят: «Благодарю, вы мне помогли», — я видел собственными глазами. Людей, которые подбегали бы и орали: «Ты, сука, мне жизнь сломал, наркотики подбросил», — я не видел.
Дельфинов: Разумеется, вы их не видели, так как Женя Конышев сидит в лагере, а тот же Букатин лежит в могиле. Как их можно заметить?
Панюшкин: Я согласен. Но вернемся к факту.
Вы мне не говорите, что собственными глазами видели, как Ройзман и Маленкин подбрасывали наркотики, а я вам говорю, что собственными глазами видел, как люди подойдут к Ройзману и говорят ему благодарю. Он что, их нанял? Это артисты наемные?
В том-то и штука. Это факт. Дальше мы можем обговаривать, а вот если бы взамен этих всех центров были бы «12 шагов», однако их нет.
А вот если бы они лучше сотрудничали со СПИД-центром, более того, чтобы закрывать таких людей, еще и занимались приверженностью к излечению, чтобы они сидели все на таблетках, наверняка, было бы лучше и так дальше.
Дельфинов: Ройзман не сотрудничал со СПИД-центром, так как думал, что ВИЧ-инфекции нет. Как и гепатита С, который будто бы проходит, как только наркоман перестает колоться.
Он принимал участие в конференции говоря иначе ВИЧ-скептиков в Екатеринбурге.
Панюшкин: Ну он и в настоящий момент, по-моему, как-то так…
Дельфинов: В ройзмановской «реабилитации» совсем не было докторов. Лишь не так давно они стали как-то общаться со СПИД-центром.
Панюшкин: Докторов и в настоящий момент нет. Тут существует еще одна вещь, кстати, значимая и вполне описанная.
Это вопрос гуманизации и институционализации стационарного преступника. Если налетела банда, всех убила, ограбила и ушла, то она и в следующий раз сделает также.
В чем отличие стационарного преступника, который привязан к месту? Ну я не знаю, все средневековые князья, это кто такие?
Это банда, полевой начальник, они валят всех подряд, но как только он садится в некоем месте, начинает волей-неволей институционализироваться и гуманизироваться, так как ему нужно с данными людьми что-то как-то делать. Аналогичная история совершенно с Ройзманом.
Это слышно по его речи, по лексике. Он гуманизируется.
Ездить с шашкой в машине ему уже в голову не приходит, а ведь было так. Такая история есть, и это, говоря проще, история, происходящая в какой-то степени со всеми нами.
Я вот до недавнего времени ничего плохого не видел в том, чтобы остатки сигарет выбрасывать в окно автомобиля. А в настоящий момент вижу! Как такое случилось?
Не знаю.
Дельфинов: Обществу необходим Ройзман?
Панюшкин: Что-нибудь такое необходимо.
Дельфинов: Запрос на хозяина?
Панюшкин: Если бы был запрос на хозяина, то оппозиционная деятельность Ройзмана не имела бы успеха. Вот есть у нас губернатор — и все. Нет, здесь запрос на некоего самостоятельного деятеля.
Необходим кто-то с казацкой позицией в том старом смысле, что люди приехали куда-то в лес, вырубили его, разогнали и поубивали здешних — и выполняют что хотят: растят хлеб, скотина у них там, а если с врагами нужно повоевать, то они готовы, только бы государство их оставило в покое. В любом случае, на Урале это немаловажно.
Позиция самостоятельного деятеля пользуется большой популярностью. Абсолютно не обязательно, чтобы он вел себя правильно: скажем, расчистил делянку в лесной глуши и в согласии с законами никогда не охотился на лис вне охотничьего сезона. Да он что желает там выполняет!
Вот такая штука нравится людям, и это из-за чего то исчезнувшая стратегия при очень некомфортной власти — есть стратегия валить, есть стратегия конформизма и малых дел, но забыта эта очень натуральная стратегия для России: я делаю, что считаю необходимым в расчете, что никто меня не найдет. Страна довольно высока!
Я нечаянно проезжал мимо города Гусь-Железный и от местного краеведа узнал о помещике в девятнадцатом веке, который перегородил дорогу и всех проезжающих обкладывал налогом, а власти ничего об этом не знали 20 лет! Вот молодец!
Есть непонятное очарование в этом. Идеальное неверие, что можно построить институты государства и общества, зато святая вера, что мы здесь академиев, разумеется, не заканчивали, но как-то управимся.
Вообще, существует множество тем, о которых интересно было бы в связи с этой книгой побеседовать, однако они темой наркотиков заслоняются. К примеру, уральская цивилизация — ну по настоящему по-иному у людей мозг работает, им важно движение, путешествия, походы, кладоискательство.
В действительности тяжело представить себе, что у людей иначе устроено мышление. У Борхеса есть рассказ «Сообщение Броуди», где некий священослужитель рассказывает про безумное каста, которые брали мачете за острую часть, по всей видимости, как-то иначе представляя себе данный инструмент.
И тут люди выполняют странные вещи, так как иначе представляют себе устройство мира. Я думаю, эта тема станет важной в ближайшем будущем, когда все здесь станет разваливаться, сепаратизм и все такое.
А вот это будет работать.
