admin
На чём удерживался успех Марины Цветаевой?
Команда профессионалов журнала
На вопрос: «Что такое успех?», Марина дала исчерпывающе короткий ответ: «Успех – это успеть».
Она многое успела, но ещё больше могла бы успеть, если бы сама не решила поставить точку в собственной непростой жизни, подобрав для этого маленький татарский городок Елабуга, и дату: 31 августа 1941 года. Стихи больше не приходили, а это означает, и не было никакого смысла жить.
Видео: Марина Цветаева. «Последний дневник»
Но, вот в чём парадокс: чем дальше мы удаляемся от года её смерти, тем труднее её забыть, тем невозможнее становится разлюбить её стихи. Поэзия Марины подобно оголённым проводам, где взамен тока – поток смысла.
Читать, слушать, воспринимать Цветаеву безучастно и с равнодушием, нереально физически: это, все равно, что взяться просто руками за оголённый кабель, и получить электрический удар.
Поэта любят только тогда, когда его чувства и мысли эмоционально совпадают с чувствами и мыслями тех, кто, в определённый момент собственной жизни, ищет в поэзии спасательный круг: чтобы схватиться и не утонуть.
Успех – это успеть к маме
Марина говорила: «После такой матери, какая была у меня, мне ничего не было, как стать поэтом».
Её мама, Мария Мейн, будучи беременной, ждала абсолютно не Марину, а сына Александра.
Имя ему было подобрано заблаговременно, в честь отца Марии, Александра Мейна.
На свет, наперекор всем ожиданиям, возникла оригинальная девочка, с очень большими серыми глазами.
Её назвали Мариной. Искренняя связь между матерью и дочкой было неразрывной, будто бы бы два переплетённых стальных каната, идущих от сердца к сердцу.
В 14 лет в жизнь Марины пришло непоправимое горе: ушла из жизни от туберкулёза мама, и рухнул обычный мир.
Всю дальнейшую жизнь Цветаева видела мама во время сна. В последствие, она напишет в дневнике: «Вся моя жизнь – сон о жизни, а не жизнь.
Меня, после потери матери, захватила бессознательная жажда смерти: для того, чтобы повстречаться с мамой».
После ухода матери, талантливой пианистки, Марина, её брат и две сестры остались на воспитании отца – профессора МГУ, лингвиста и филолога Ивана Цветаева. Марина говорила про то, что она возникла на свет, в результате слияния музыки и слова, имея в виду мама и отца.
Любовь к стихам Цветаевой – это эмоциональный отклик на чувство сиротства и одиночества, знакомое любому из нас в определённый момент жизни.
Талант без кода доступа
Её талант пытались открыть читатели и «препарировать» критики целые десятилетия – но, ни у кого так и не вышло. Не в этом ли прячется ключ к разгадке её успеха?
Цветаева – поэт полностью «глубокий», не имеющий «срока годности».
Если, читая её стихи, окунуться в них, как в омут, то можно отыскать бездну смысла, понятного как душе опытной, так и совсем ещё молодой. Только стоит подумать, насколько важно звучат эти стихотворные строки сегодня:
Вскрыла жилы: неостановимо,
Невосстановимо хлещет кровь.
Подставляйте миски и тарелки!
Всякая тарелка будет очень маленькой…
Марине часто случалось идти вопреки обстоятельствам, ситуациям и своим чувствам. В письме, направленном П. Юркевичу, Цветаева признавалась: «Моё основное кредо – идти против!». Иногда, это требует такой большой концентрации внутренних сил, что их почти не остаётся для повседневной жизни:
Не радует ни утро,
Ни трамвая звенящий бег:
Живу, не видя дня, позабывая число и век…
На, кажется, надрезанном канате
Я – маленький плясун,
Я – тень от чьей-то тени,
Я – лунатик 2-ух тёмных лун.
Романтизм, разбитый о реальность
Поздняя поэзия Марины Цветаевой – это осознанное и целенаправленное убийство романтика в середине себя.
Жить с ощущением счастья не получалось: время и обстоятельства получились очень уж непригодными для этого.
А, принимать жизнь такой, как она есть – было страшно и больно.
Марина попала между 2-ух полюсов, перед неотвратимостью и невозможностью трудного выбора.
Собственно в данное время супруг Николай Гумилёв, и только одна дочь Аля – находятся в тюрьме по политической статье; собственно в данное время она остаётся вдвоём с сыном Муром, в постоянной нужде и безысходности:
Пересмотрите все моё добро,
Скажите – или я ослепла?
Где золото моё? Где серебро?
В моей руке – лишь горстка пепла!
Слог Цветаевой, выделяющийся обилием знаков препинания, точек, тире, многоточий, внезапных обрывов мысли и риторических вопросов, становится похож на «неисправный луч солнечного света». Марина словно захлёбывается, боясь не успеть выкрикнуть все, что рвётся наружу и болит:
Ушёл – не ем:
Пуст – хлеба вкус.
Все – мел,
За чем ни потянусь…
Мне хлебом был,
И снегом был.
И — снег не бел,
И – хлеб не мил.
«Неисправный» слог, с большим количеством тире, напоминающих острые пики, отражает внутреннее состояние Цветаевой.
В её поздних стихах все, будто бы бы, идет кровь: тут и скука по незаслуженно арестованному мужу; и боль за судьбу единственной дочурки Ариадны, заключённой в тюремные застенки; и страх за обожаемого сына Мура, с которым не получилось найти полного взаимопонимания; и сомнения перед будущим разорённой страны и своей собственной семьи.
Не очень ли много страданий для одного измученного женского сердца?!
Марина Цветаева: успеть к успеху
Сегодня имя Цветаевой многие знают. Но, так было совсем не всегда.
При жизни, она не обрела справедливого признания, так как была по стилевому решению, смыслу и слогу полностью противоположна строительству коммунизма и идеалам социалистического общества. Не стала Марина собственной и для представителей русской зарубежной культуры.
Её мощное поэтическое «воскрешение» пришлось на начало семидесятых годов.
При этом существовал заметный парадокс: популярность имени Цветаевой долгое время опережала интерес к её творчеству и знание его. Можно сказать, что широким читательским массам поэзия Цветаевой подавалась порционно, как литературный деликатес.
Для западного читателя знакомство с Цветаевой очень затянулось: лишь в первой половине 50-ых годов двадцатого века был опубликован маленькой сборник её стихов с названием «Лебединый стан», а потом стали выходить в свет её письма.
Полное издание Цветаевой, объёмом в пять томов, было издано намного позднее, только в конце 80-х годов двадцатого века.
Сегодня поэтессу знают, ценят и любят миллион людей по всему миру.
Успех её искусства построен на неповторимости поэтического слога, богатейшей пунктуационной палитре и эмоциональной искренности каждой написанной стихотворной строки.
20 цитат непревзойденной Марины Цветаевой о боли, жизни и любви
Парни, мы вкладываем душу в AdMe.ru. Cпасибо за то,
что открываете эту красоту. Благодарю за вдохновение и мурашки.
Присоединяйтесь к нам в Facebook и Vkontakte
Марина Цветаева, поэтесса Серебряного века, пожалуй, известна каждому. Ее стихотворение «Мне нравится, что вы больны не мной» золотыми строками вписано в историю мировой поэзии.
Однако помимо поэтических текстов Цветаева известна как автор переводов, эссе и статей. Женщина, которая за собственную жизнь пережила больше, чем можно вынести, оставила нам плоды собственного искусства, которые вдохновляют и по сей день.
Мы в AdMe.ru отобрали для вас наиболее емкие и острые из ее цитат. Надеемся, и вы сможете найти в них что-нибудь собственное.
Благодарю тем, кто меня любил, потому что они дали мне прелесть предпочитать иных, и благодарю тем, кто меня не любил, потому что они дали мне прелесть предпочитать себя.
Вы мне в настоящий момент — самый близкий, вы просто у меня больнее всего болите.
Нужно молчать, когда болит. Иначе ударят собственно туда.
Дружба — аналогичная редкость, как и любовь.
А знакомых. мне не нужно.
Продолжительно, продолжительно — с самого моего детства, с той поры, как я себя помню, — мне казалось, что я хочу, чтобы меня любили.
Теперь я знаю и говорю каждому: мне не надо любви, мне необходимо понимания.
Для меня это — любовь. А то, что вы называете любовью (жертвы, преданность, ревность), берегите для остальных, для другой, — мне этого не надо.
В мире небольшое количество душ и довольно большое количество тел.
Что-то болит: не зуб, не голова, не живот, не, не, не. а болит. Это и есть душа.
В жизни собственное место знаю, и оно не последнее, потому что никогда не становлюсь в ряд.
Предпочитать — видеть человека таким, каким его задумал Бог и не осуществили родители.
Не предпочитать — видеть человека таким, каким его осуществили родители.
Разлюбить — видеть взамен него: стол, стул.
Человечески предпочитать мы можем иногда десятерых, любовно — много — 2-ух. Нечеловечески — всегда одного.
Дамы говорят о любви и молчат о любовниках, мужчины — обратно.
Очень часто лишними остаются самые верные.
Если я человека люблю, я хочу, чтобы ему от меня стало лучше, — хотя бы пришитая пуговица. От пришитой пуговицы — до всей моей души.
Знаете, для чего есть поэты? Для того чтобы не стыдно было говорить самые пациенты вещи.
Только лишь одно, чего люди не прощают, — это того, что ты без них в конце концов обошелся.
«Я буду предпочитать тебя все лето», — это звучит куда убедительней, чем «всю жизнь», а основное — куда дольше!
Марина Цветаева Роман её души
Жить нужно таким образом, чтобы душа сбылась.
Ты не делаешь меня счастливее, ты делаешь меня умнее.
Никто на меня не похож, и я ни на кого, поэтому рекомендовать мне то или инoe не имеет смысла.
Марина Цветаева: "Успех – это успеть"
Кажется, Марина Ивановна Цветаева пришла к нам из иного измерения – с другим уровнем чувствования и глубиной понимания. Так и жила – вне людей, земных законов, времени и мира.
Жила душой, а не телом, да и души в ней было больше, чем жизни.
«Она многое любила собственно благодаря тому, что нельзя. Хлопала в ладоши не в те минуты, что ее соседи, глядела одна на темный опустившийся занавес, уходила во время действия из визуального зала и хныкала в одиночестве… – писал Илья Эренбург. – Кажется, нет в моих воспоминаниях более трагического образа, чем Марина.
Все в ее биографии было зыбко, иллюзорно: и политические идеи, и критические мнения, и свои драмы – все, помимо поэзии».
Противоречивая, страдающая, одинокая и одновременно неимоверно сильная, правдивая и высоконравственная. «Всякая жизнь тесна, – писала она, – в жизни ничего нельзя… Благодаря этому искусство – моя жизнь… не преступная, но подчиненная высшим законам, жизнь на земля, как ее мыслят верующие на небе».
Господь богато одарил ее любовью, талантом и испытаниями – тяжело, как оказалось. Нам же, читающим Цветаеву, даны пронзительные строки – крик всех женщин всех времен – и великое счастье предпочитать, как способны предпочитать только дамы. «Быть как стебель и быть как сталь в жизни, где мы так мало можем… Шоколадом лечить печаль, И хихикать в лицо прохожим!» Это в нас от Марины.
Предпочитать – видеть человека таким, каким его задумал Бог и не осуществили родители.
«Я буду предпочитать тебя все лето», – это звучит куда убедительней, чем «всю жизнь» и – основное – куда дольше!
Дамы говорят о любви и молчат о любовниках, мужчины – обратно.
Любовность и материнство практически исключают друг друга.
Настоящее материнство – мужественно.
Любовь: в зимний период от холода, летом от жары, весной от первых листьев, осенью от последних: всегда от всего.
Предательство уже указывает на любовь. Нельзя предать знакомого.
Богини бракосочетались с богами, рождали героев, а любили пастухов.
Райнер Мария Рильке, Марина Цветаева и Борис Пастернак. Больше, чем любовь
Каждый раз, когда узнаю, что человек меня любит, – удивляюсь, не любит – удивляюсь, но более всего удивляюсь, когда человек ко мне равнодушен.
Любовь в нас – как клад, мы о ней ничего не знаем, дело все в случае.
Боже мой! Целая минута блаженства!
Да неужели этого мало хоть бы и на всю жизнь человеческую?
Бонапарта я осмелилась бы полюбить в течении дня его поражения.
Весь наш скверный опыт с любовью мы забываем в любви. Потому что чара старше опыта.
Об отношениях
Юноша, мечтающий о большой любви, понемногу научается пользоваться случаем.
Мужчина! Какое волнение в доме!
Пожалуй, хуже грудного ребенка.
Я поняла одну вещь: с иным у меня было «р», буква, которую я предпочитала, – самая я из всего алфавита, самая отважная: мороз, горка, герой, Спарта, зверь – все, что во мне есть прямого, строгого, сурового.
С Вами: шелест, шепот, шелковый, тишина – и тем более: cheri. Я все время боюсь, что я грежу, что вот в настоящий момент проснусь – и опять горка, герой…
Для полной согласованности душ необходима согласованность дыхания, потому что что – дыхание, как не ритм души?
Итак, чтобы люди друг друга понимали, нужно, чтобы они шли или лежали рядом.
Тело иного человека – стенка, она мешает видеть его душу.
Грех не в темноте, а в нежелании света.
– Познай себя. – Познала. – И это нисколько не делает легче мне познания иного.
Наоборот, как только я начинаю судить человека по себе, выходит заблуждение за недоразумением.
Культ Личности. Марина Цветаева. 75 лет после самоубийства
Сколь восхитительна проповедь равенства из княжеских уст – столь омерзительна из дворницких.
Обожаю не бедных. Клянусь и утверждаю, богатые добры (потому-что им ничего это не стоит) и прекрасны (так как хорошо одеваются).
Если нельзя быть ни человеком, ни красавцем, ни знатным, нужно быть богатым.
Счастливому человеку жизнь должна – тешится, стимулировать его в этом редком даре.
Из-за того что от счастливого идет счастье.
Все дамы ведут в туманы.
Есть встречи, есть чувства, когда дается сразу все и продолжения не надо.
Продолжать, ведь это – проверять.
О творчестве
Каждая книжка – кража у своей жизни.
Чем больше читаешь, тем меньше умеешь и хочешь жить сам.
Пушкин был негр.
Российский поэт – негр, поэт – негр, и поэта – убили.
Какой поэт из бывших и сущих не негр, и какого – не убили?
Самое ценное в жизни и в стихах – то, что сорвалось.
Прекрасные условия? Их для художника нет.
Жизнь сама плохое условие.
Наши лучшие слова – интонации.
Поэты – единственные реальные любовники женщин.
Творчество – общее дело, создаваемое уединенными.
Крылья – свобода, только когда раскрыты в полете, за спиной они – тяжесть.
Слово и звук в поэзии – не рабы смысла, а равноправные граждане.
Беда, если одно господствует над иным. Самодержавие «идеи» приводит к плохим стихам.
Взбунтовавшиеся звуки, изгоняя смысл, делают анархию, беспорядок – глупость.
Жизнь – вокзал, жизнь есть место, где жить нельзя.
В диалоге с жизнью важен не ее вопрос, а наш ответ.
Тело в молодости – костюм, в старости – гроб, из которого рвешься.
«Помяни. того, кто, уходя, унес собственный черный посох и оставил тебе эти золотистые листы».
Неужели не вся мудрость в этом: уносить черное и оставлять золотое?
И никто этого не понимает, и все, знающие, забывают это!
Мир весьма велик, жизнь безумно коротка, для чего приучаться к инородному, к чему попытки полюбить его?
Каждое поступить есть преступить – чей-то закон: человеческий, божеский или свой.
Грядущее есть область преданий о нас, точно также как прошлое – есть область гаданий о нас (хотя кажется наоборот). Настоящее же есть всего-навсего крошечное поле нашей деятельности.
Безделие – самая зияющая пустота, самый опустошающий крест.
Благодаря этому я – может быть – не люблю деревни и счастливой любви.
Родство по крови грубо и прочно, родство по избранию – тонко.
Где тонко, там и рвется.
Наши дети старше нас, из-за того что им дольше, дальше жить. Старше нас из грядущего.
Благодаря этому иногда нам и чужды.
Вдохновение не только у пишущего – и у читающего тоже.
Спорт есть трата времени на трату сил.
Ниже спортсмена только его зритель.
Я не хочу иметь точку зрения. Я хочу иметь зрение.
У моды вечный страх отклеиться, другими словами расписка в своей овечьести.
Никогда не говорите, что так все выполняют: все всегда плохо выполняют – раз так охотно на них ссылаются.
Есть места – над жизнью, и есть любовь – ангелов.
Что-то болит: не зуб, не голова, не живот, не- не- не-… а болит.
Это и есть душа.
В православной церкви я чувствую тело, идущее в землю, в католической – душу, летящую в небо.
В мире небольшое количество душ и довольно большое количество тел.
Не стыдись, страна Российская Федерация!
Ангелы – всегда босые.
Что мы можем сказать о Боге? Ничего.
Что мы можем сказать Богу? Все.
Доктор и священослужитель нужнее поэта, из-за того что они у смертного одра, а не мы.
Доктор и священослужитель человечески важнее, все другие – общественно важнее.
Я много поэтов, а как уж это во мне сплелось – это уже моя тайна.
Я никогда не давала человеку возможность выбора: или все – или ничего, однако в этом все – как в первозданном хаосе – столько, что человек пропадал в нем, терял себя, и в конце концов меня…
Неудачные встречи: слабые люди.
Я всегда хотела предпочитать, всегда исступленно мечтала слушаться, ввериться, быть вне собственной воли (своеволия), быть в надежных и приятных руках. Слабо держали – оттого уходила.
Не любили – любовно – оттого уходила.
У меня было имя. У меня была внешность.
Привлекающая внимание и, напоследок, хотя я с этого обязана была начать: у меня был дар – и это все, вместе взятое – а я наверное еще что-то забыла! – не послужило мне, повредило, не принесло мне и половины, и тысячной доли той любви, которая достигается одной наивной женской улыбкой.
Я не боюсь пошлости, из-за того что знаю, что ее во мне нет.
В жизни собственное место знаю, и оно не последнее, потому что никогда не становлюсь в ряд.
Живая жизнь. Вместе с Ю.Меньшовой.
М.Цветаева и С.Эфрон: 2-я часть. Фрагмент выпуска от 23.03.2019
Автор: Наталья Калиниченко