admin
«Marie Claire»: Как заикание помогло Эмили Блант создать успешную актёрскую карьеру
В откровенном разговоре с сыном Энн Фуленвидер, бывшего главреда журнала «Marie Claire», Эмили рассказывает о том, какое большое влияние на её жизнь оказал такой дефект речи.
Дождливым ноябрьским Днём Эмили Блант пришла в наш дом в Бруклине, чтобы побеседовать с моим 11-летним сыном Сэмми про то, что их соединяет, а конкретно заикании.
Я была её поклонницей со времени «Дьявол носит Prada», который вышел в 2006 году (уже не говоря о фильмах «Грань грядущего», «Убийца», «Уединенное место» и «Мэри Поппинс возвращается»), но я ещё больше укрепилась в собственном мнении, когда выяснила, что она прочно совместно работает с Американским институтом заикания, организацией, которая сыграла немалую роль в жизни нашей семьи. Сэмми иногда посещал ВУЗ с 7 лет, а в 2016 году его спросили выступить на ежегодном благотворительном вечере в Нью-Йорке.
2-мя иными спикерами в тот вечер были Джо Байден, в тот момент вице-американский президент, и Брюс Уиллис, а сам вечер начался с видео от глубоко беременной Эмили, которая вела это мероприятие с 2010 года. Этот вечер изменил нашу жизнь, особенно жизнь Сэмми, и с той поры я преследовала Эмили, чтобы поблагодарить её за работу, которую она сделала для абсолютно всех заикающихся людей.
Вот как вышло, что три года через она возникла у нас на пороге, сняла туфли в прихожей, съела наш домашний банановый хлеб, погладила собаку и села побеседовать с Сэмми.
Оказывается, кроме заикания, их соединяет любовь к шалостям и талант к мимике. Как только диктофон отключился, они исполнили собственные любимые имитирования знакомых людей, заставив нас всех хихикать до слёз.
Я не считала, что смогу стать ещё большей поклонницей Эмили, но я ошибалась. Дальше представлена неполная версия их разговора, отредактированная лишь в нескольких моментах в целях большей ясности. – Энн Фуленвидер.
Сэмми: Ты из Англии.
Тебе нравится жить в Бруклине?
Эмили Блант: Когда я первый раз повстречала супруга Джона [Красински], я жила в Лос-Анджелесе, но мне там было тяжело, из-за того что данный город был полностью противоположен тому месту, где я выросла, месту с чувством общности и культуры, настоящей спонтанностью и динамикой.
И я люблю города, где можно перемещаться пешком.
Так после переезда, Бруклин стал для меня Полноценным домом. Я думаю, моя душа себя чувствует комфортнее в Бруклине.
Мне здесь сильно нравится.
Сэмми: Я знаю, что до недавнего времени ты заикалась, а, возможно, даже в наше время заикаешься?
Эмили: Я думаю, заика – насовсем заика.
Сэмми: Как заикание оказывало влияние на твою учёбу в школе?
Эмили: Моё заикание начало четко возникать около шести-семи лет, а потом понемногу ухудшалось, и когда мне было 11-12, оно вполне закрепилось.
Однако это не определяло меня, как человека; это была только часть того, кем я являлась.
Хотя были люди, которые предпочитали видеть меня только в этом ключе. Это пришлось нелегко.
И я решила сильно не время проводить с такими людьми. Я, наверняка, лишь теперь осознала, что у любого человека есть какой-то дефект.
Так произошло, что заикание стало моим.
В школе понравилось, из-за того что я хотела, но не имела возможности делать конкретные вещи, к примеру, прочесть своё стихотворение в классе.
Я никогда не хотела этого делать. Я не любила, когда преподаватель просил меня дать ответ на какой-либо вопрос.
Я не знаю, каково это для тебя, но я думаю, что, когда заикающихся ставят по центру внимания, это сложно. Я не любила звонить друзьям.
Я никогда не имела возможности назвать своё имя, если кто-то задавал вопросы: «Как тебя зовут?» Из-за того что ты не можешь заменить данное слово, как мы в большинстве случаев поступаем, чтобы было легче. Ты заменяешь одно слово иным, очень простым, но ты не можешь заменить своё имя.
Так что, будучи ребёнком, я быстро сообразила, что каждые ситуации давления сложно на мне сказывались.
Сэмми: Ты ведь училась в школе-интернате?
Как там было? Ты скучала по родителям?
Эмили: Я пошла туда, когда мне было 16, так что, наверняка, я была готова не тосковать по родителям.
У нас была клевая школа-интернат, из-за того что я могла возвращаться домой по выходным. Так что, никакого давления.
Мы обращались ко всем педагогам по именам. Неожиданно учёба стала очень похожа на университет, и я погрузилась в неё, более того, все было очень креативно и круто.
Это была будто бы перезагрузка. Иногда все мы чувствуем что, возможно, нам необходимо вновь открыть и понять себя.
И благодаря этому, когда ты длительное время учишься в одной школе, как было в моём случае, тебя начинают видеть только определённым образом и как определённого человека, и для меня в 16 лет было принципиально важно начать все с чистого листа. Наверное, собственно так ты себя чувствовал [в собственной новой школе в прошлом году], правильно?
Сэмми: Да.
Это было классно. Я думаю, половина моих друзей даже не знает, что я заикаюсь.
Они просто думают, что, возможно, он не может так быстро говорить или что-нибудь похожее.
Страх сцены. Как справиться с волнением и выступить на максимум?
Эмили: Как думаешь, что люди думают о заикании?
Сэмми: В моей школе есть подобная рубрика, которая именуется «Повседневные новости». И для неё, они тащат имя из специализированой корзинки, куда помещены все наши имена.
И когда они тащат моё, мне необходимо прочесть новости про то, что происходит в школе. И я думаю, иногда, когда я заикаюсь, люди думают, что я плохо читаю.
Эмили: И не говори.
Так много ошибочных представлений. Я люблю Американский ВУЗ заикания и то, чему они учат детей, из-за того что в действительности они абсолютно не про фразу «Эх, я так сильно заикаюсь».
А быстрее «Я так хорошо заикаюсь.
Я блестяще заикаюсь». Это как бы реверсивная психология. И это, правда, помогает.
Основная трудность – отсутствие информации или её неправильное истолкование. Из-за того что часто заикающиеся себя чувствуют непонятыми.
Ведь это не психологическое явление.
Дело не в том, что вы нервничаете или что вы неуверенны в себе, не в том, что вы не способны читать или не знаете, что желаете сказать. Это вырисовывается на неврологическом, генетическом, биологическом уровнях.
И вы не виноваты. Вы ничего не можете с этим поделать.
Конкретно это я и пытаюсь донести до иных, чтобы вы не оказались в ситуации, когда вы что-то прочитали, а люди подумали: «Быстрее всего, он довольно плохо читает». Я убеждена, что ты блестяще читаешь.
Подавляющий процент людей по всему миру, миллион и миллион людей, заикаются.
Я думаю, что через эту организацию ты встретился с остальными заиками?
Сэмми: Да.
В действительности через неё я познакомился с Джо Байденом и Брюсом Уиллисом.
Эмили: Да ты что, как же это круто!
Ты был [на благотворительном вечере Американского института заикания] в тот год, когда там выступал Брюс, и ты тоже выступал, правда? Я не смогла увидеться с тобой, из-за того что у меня вот-вот должен был родиться второй ребёнок.
Брюс очень нервничал перед собственной речью.
Когда я первый раз обратилась к нему по данному поводу, он не хотел выступать. Но потом он понял, что это неплохой повод.
И как же это отлично!
Брюс Уиллис настолько крут, что все другие даже не идут в сравнение с ним по крутости, когда он входит в комнату, а он заикается.
В 2009 году Американский ВУЗ заикания вручил мне ту же премию «Свободные голоса, меняющие жизнь», которую получил Брюс.
И с той поры я была всегда частью этого.
Мне сильно нравится то, что они выполняют. Я не знала, что это такое и почему я заикаюсь.
Они на самом деле предъявили мне много информации. Это генетика.
И в моей семье это часто проявлялось: мой дядя, двоюродный брат и дедушка – все заикались.
Сэмми: Как заикание оказало влияние на твою жизнь?
Эмили: Я думаю, что в определенном смысле, когда вы проходите через что-то вроде заикания, вы учитесь слушать иных. Ты воспринимаешь мир по-иному.
Из-за того что ты, быстрее всего, не очень хочешь говорить. Ты начинаешь по-настоящему понимать все происходящее вокруг тебя, благодаря этому я думаю, я была очень наблюдательным ребёнком.
У меня была всегда развита эмпатия, и я даже в наше время стараюсь идти с этим чувством по жизни. И я поощряю эмпатию в собственных детях, и также принятие различий, так не опасайтесь их и особенно дразнить людей из-за них, понимаете?
Выполнять ошибки или понимать, что что-то заставляет нас выполнять эти ошибки – это хорошо.
Собственно так мы учимся и растём. Когда вы проходите через что-нибудь похожее, вы открываете в себе реальную доброту.
И вы обязаны быть добры к себе самому и к остальным людям.
Сэмми: Как ты преобразовалась из заикающегося ребёнка в голливудскую киноактрису?
Эмили: Как ни удивительно, все настало с заикания.
Когда мне было 12 лет, у меня был слишком крутой прекрасный начальник мистер Макхейл. Он был большим мужчиной с очень большими усами.
Он задал вопрос меня, не хочу ли я сыграть в школьной постановке, и я отказалась. А он сказал: «Я думаю, ты сможешь это сделать.
Я слышал, как ты изображаешь чужие голоса и подражаешь иным людям. Так что, может быть, если будешь выступать иным голосом, ты подумаешь про это?
Отчего же тебе не говорить с акцентом?».
И в раннем возрасте меня это очень раскрепостило. Внезапно моя речь стала беглой.
Когда в каком-нибудь смысле ты не ты – настоящее раскрепощение. Я согласилась, и говорила абсолютно свободно.
Я тогда изображала самый плохой североанглийский акцент, который я даже не буду пытаться воссоздать в настоящий момент. Это стало самим началом к осознанию того, что я могу контролировать заикание, и, может быть, это все на время, и я смогу перерасти его.
Это был важнейший этап. И, хотя выходит интересная история, это не причина, по которой я стала актрисой.
Из-за того что потом опыта я все ещё не собиралась быть актрисой. Мне на самом деле нравилось выполнять роли, и мне нравилось играть в школьных постановках, однако у меня не было такого жгучего стремления к этому.
Я собиралась поступить в университет, хотела изучать испанский, хотела работать в ООН; у меня было много планов.
Я всегда любила языки. И я не заикалась, когда говорила на иных языках.
Но потом наша пьеса в школе-интернате попала на эдинбургский фестиваль «Фриндж».
Сэмми: Это изумительно.
Эмили: Одновременно со мной в данной пьесе был преподаватель. Он позвонил собственному агенту и сказал: «Ты должен увидеть эту девушку».
Он пришёл взглянуть на меня и сказал: «Я думаю, ты весьма хороша в этом. Не хочешь попробовать?».
И я согласилась.
Я не особенно переживала по данному поводу, и, может быть, это было мне на руку. Это такой конкурентный вид бизнеса, разрушающий душу.
Мне нравились прослушивания, из-за того что я не ощущала никакого давления, мне не надо было побеждать.
Не вышло, так не вышло. Сначала я просто считала, что попробую и все, но потом я безумно влюбилась в эту профессию.
И в настоящий момент я не могу представить, чтобы я занималась чем-нибудь иным.
Я даже не знаю, чем бы я занималась, и была бы я для этого вполне достаточно квалифицирована.
Энн: Мы узнали о стольких актёрах, которые заикаются.
Есть ли какая-нибудь связь?
Эмили: Я говорила про это с врачом-холистом. Он говорит, что нередко заикание вырисовывается из-за дисбаланса в левой и правой частях мозга.
И в вашей обычной жизни, когда вы разговариваете с кем-либо, скажем, вы обращаетесь к разделам A, B, C, D вашего мозга.
Но когда вы исполняете роль, вам необходимо достигнуть иного эмоционального состояния и быть не самим собой, вы обращаетесь к абсолютно противоположной стороне вашего мозга, которая активируется, и это освобождает вас. Вот почему у нас есть Брюс Уиллис, Сэмюэл Л. Джексон, Харви Кейтель, Эд Ширан, Джеймс Эрл Джонс – перечень можно продолжить и продолжать.
Кендрик Ламар, один из хороших рэперов, заикается, но когда он читает рэп, он не заикается. Подобным образом, вы обращаетесь к абсолютно противоположной стороне вашего мозга с линейной памятью, полностью абстрагируя самого себя из ситуации, и артистическая игра – это в какой-то степени высшая форма эмпатии.
Ты проживаешь чьи-то проблемы, чью-то жизнь, и благодаря этому я считаю, это освобождает тебя. Я не думаю, что кто-то заикается, когда играет.
Так что, я думаю, тебе нужно попробовать.
Сэмми: Хорошо. Но когда ты снимаешься в кино, случалось ли тебе когда-либо останавливаться посреди сцены, из-за того что ты запнулась на слове?
Эмили: Единственный момент, когда я чувствую, что немного заикаюсь, это в сильно эмоциональных сценах, где происходит какая-то непредвиденная ситуация, где я должна сказать, к примеру: «Садись в автомобиль!» или «Где твоя сумка?», или что-нибудь похожее. Как то я разговаривала с Сэмюэлем Л. Джексоном, когда он получил награду.
Он рассказал, что снимался в одном из фильмов Marvel, и у него была сцена, где он должен был сказать: «Уходим отсюда!». Однако он не имел возможности этого сделать.
Это была одна из тех сцен с безумными взрывами.
Взамен этого он сказал: «Пора уходить!» И они сказали: «Снято. Сэм, там была строка "Уходим отсюда!"» И он ответил: «Да, понял».
Ему понадобилось притвориться, что он забыл про это.
Они выполнили очередной дубль, и он опять сказал «Пора уходить!» И вот тогда он сказал: «Знаете, я лучше поменяю реплику». Эти высоко эмоциональные сцены, где мне необходимо узнать у кого-то информацию – единственные моменты, когда я чувствую, что запинаюсь.
Сэмми: Мы с мамой обсуждали «Уединенное место» и «Мэри Поппинс».
В «Мэри Поппинс» ты говоришь довольно быстро. А в «Уединенном месте» едва ли произносишь и слово.
Эмили: Что намного приятнее.
В действительности, это чрезвычайно удобно. Образцовая роль для заики – молчаливая роль.
Вот почему мы делаем ещё одну часть. Я сказала: «Знаешь, Джон, это моя ниша».
Если бы только я могла сниматься в фильмах «Уединенное место» до самой смерти.
Энн: Однако в «Мэри Поппинс» ты говоришь довольно быстро.
Эмили: Да.
И в этом виновата я сама. Я сама сделала данный выбор.
Это было присуще персонажу – очень своеобразный роскошный английский акцент эпохи 1930-х годов.
Я также подумала: вот она, эта женщина, входит в жизнь людей, которые живут с болью от потери, тяжёлым чувством и постоянным давлением – она обязана быть легче воздуха. Просто прийти, будто бы торнадо, смести эти все чувства и все поправить.
Я никогда не задумываюсь о собственном заикании, когда выбираю, какие роли хочу или почему я их хочу. Я про это даже не задумываюсь.
И какие бы признаки заикания у меня ни были, какие бы не встречались слова, о которые я запинаюсь, или реплики, которые чрезмерно сложны, я просто нахожу другой путь.
Я думаю, что по истечению определенного времени ты становишься более уверенным, из-за того что знаешь, как этого избежать.
Сэмми: Ты любишь фильмы ужасов?
Эмили: Ни капли.
Сэмми: Согласен.
Эмили: Видишь? Черта заики.
У меня такое ощущение, что как только эти образы запечатлеются в моём сознании, они останутся там насовсем. Я не думаю, что смогу освободится от них, и я легко пугаюсь.
Я не хочу смотреть ужастики, и, кстати, Джон никогда не смотрел их до того, как он создавал «Уединенное место».
Забавно, что он стал режиссёром и сценаристом фильма ужасов, из-за того что мы их вообще никогда не смотрели. Проводя изыскание для съемок фильма – в настоящий момент его Apple TV на самом деле пугающий, я подразумеваю фильмы, которые он купил.
Все, начиная от «Бабадука» до «Ведьмы».
Он посмотрел все это для исследования. Но ни один из нас не считается большим поклонником ужасов.
То, что мне нравится в «Уединенном месте», и я думаю, собственно поэтому люди тянутся к кинофильму – это не кровавый и катастрофический фильм, он скорее про напряжение. При его просмотре вы испытываете такие интенсивные эмоции, однако в нём показаны и более глубокие темы про то, на что мы способны, чтобы обезопасить собственную семью, и первый фильм – это большая метафора родительских чувств.
Такая идея про то, что вы отпускаете собственных детей в большой плохой мир и не можете их обезопасить – это то, что ощущают все родители.
Разумеется, это в пару раз преувеличено в «Уединенном месте», благодаря инопланетянам, которые пришли убрать вас, если вы издадите хоть звук.
Энн: Мне интересно.
Я замечаю что, когда Сэмми следит за выступлением Джо Байдена в дебатах, он говорит: «Видишь, он практически заикнулся, но поменял слова».
Он все подмечает и видит его абсолютно иначе. У тебя есть это шестое ощущение в отношении заикания?
Эмили: Я думаю, что у тебя и но есть это шестое ощущение, если ты заикаешься, и я могу узнать его за милю. И я убеждена, что Сэмми тоже может.
Из-за того что я замечаю все сигналы и все небольшие характерности, которые люди выполняют, когда они вот-вот заикнутся, или они прячут или скрывают эту характерность.
Вы замечаете все приемы, из-за того что сами поступаете также. На самом деле интересно, что ты следил за Джо и замечал эти небольшие перебои.
Из-за того что я думаю, они есть у всех нас, совсем не обязательно, из-за того что мы в поисках подобающее слово. Само слово сбивает нас.
Энн: Но ты, Джо Байден и Брюс Уиллис, кажется, нашли способ справиться с заиканием в нашем мире.
Эмили: Так и есть.
Ты находишь выход.
Перевод сделан Ириной Елисеенковой конкретно для группы «Gorgeous Emily Blunt». Любое копирование без указания ссылки на источник запрещено!
Страх перед сценой: звезды, которые рассказали о собственной проблеме
Если вы думаете, что актеры и певцы не боятся выступать на сцене, то глубоко ошибаетесь. Большинство из них встречаются перед началом карьеры испуганно и неуверенностью.
В этом не страшно. Очень важное, что им получается одолеть этот страх, заслужив любовь и почтение зрителей.
Дженнифер Лоуренс
Дженнифер как-то открыто призналась, что страдает от страха перед сценой.
При этом отметила, что у нее имеются рецепт.
Актриса представляет себе, что находится в воображаемом мире, а ее тело, которое находится на публике, — специфический аватар.
Только это помогает ей устоять на публике. Большое внимание со стороны окружающих заставляет ее испытывать крепкий стресс.
Актриса признает, что всегда нервничает и волнуется, сомневаясь, что это когда-либо изменится. Она также патологически боится критики, зная, как легко в наше время люди дают возможность себе позволять обидные комментарии в адрес знаменитостей.
Хейден Панеттьери
Панеттьери прославилась, сыграв певицу Джульетту Барнс, в многосерийном драматическом мюзикле "Нэшвилл".
Она утверждает, что только эта роль целиком помогла ей побороть страх перед сценой.
Хейден говорит, что для нее это была немаловажная роль.
Она всегда любила музыку, однако при этом испытывала страшный страх перед сценой. Благодаря данной роли, она чувствовала себя защищенной, так как на сцене выступала не сама, а ее альтер эго, персонаж, роль которого она выполняла.
С каждой новой серией решительности становилось все больше. На сцене Хейден чувствовала себя все более удобно и расслабленно.
Эмма Уотсон
Вы, возможно, не сумеете верить, что и эта распространенная актриса боится выступать на сцене. Тем более если припомнить ее знаменитую речь о феминизме, которую она произнесла в ООН.
Но в одном из интервью она призналась, что и в тот раз, как обычно, сильно нервничала. Это было для нее непросто.
Уотсон сказала, что ей казалось, что все данные люди вокруг хотят скушать ее на обед.
Бейонсе
Бейонсе тоже страдает от страха перед сценой. Неимоверно, однако это правда.
Она призналась, что перед важным выступлением всегда сильно волноваться, не может лично справиться со стрессом.
Ее худшим кошмаром стала ситуация, когда ей случалось столкнуться испуганно на церемонии вручения премии "Грэмми", которую она вела в 2004 году.
В одном из интервью Бейонсе сказала, что уже на репетиции была ошеломлена и сильно нервничала.
Она была так напугана, что так и не смогла с собой совладать.
Более того, у нее было такое же ощущение, когда выходил ее новый альбом в 2013 году, а ее поклонники собрались на концерт после выхода биографического фильма "Жизнь как сон".
Адель
Адель открыто говорит о собственном страхе перед сценой. Она говорит, что боится зрителей.
Кроме того, прибавляет, что так сильно нервничала во время одного из шоу в Амстердаме, что сбежала через пожарный выход. Пару раз перед ответственными выступлениями ее рвало.
Адель признает, что как то ее поддержала иная распространенная звезда — Бейонсе.
Для нее имело огромное значение, когда коллега сделала ей несколько обнадеживающих комплиментов.
Для Лорд страх сцены настолько ужасен и некомфортен, что ее регулярно благодаря этому тошнит.
Она рассказывает, что с аналогичной трудностью сталкивается едва ли не перед каждым собственным выступлением.
Ее тошнит в виду того, что артистка чрезмерно нервничает.
Все время перед выступлением пребывает в подавленных ощущениях.
На счастье, ей все же получилось найти способ победить собственное волнение. Это ей получается делать при помощи аутотренинга.
Она начинает уверять сама себя, что все в хорошо, ее поклонники обязательно поддержат, все будет хорошо. Так и происходит.
Рианна
О проблемах с преодолением страха сцены рассказала и Рианна. Но и у нее нашелся прекрасный способ, как с этим справляться.
Ей помогает глоток ликера, разбавленного водой, перед выступлением. Рианна признается, что это крайне полезный метод, помогающий победить страх перед сценой.
Напиток успокаивает нервы. Она не спеша потягивает его, наблюдая за музыкантами, выступающими на разогреве, из собственной гримерки.
Юэн МакГрегор
Юэн МакГрегор — еще одна жертва страха перед сценой. Он отыскал улучшенный инструмент, чтобы побороть эту фобию.
Артист просто применяет приложение для айфон, которое, безусловно, обладает некоторыми волшебными качествами.
Это специализированное приложение, помогающее победить тревожность. Для этого необходимо выполнять дыхательные процедуры.
Также курс в себя включает занятия по гипнотерапии и уроки психотерапии.
Приложение также предлагает записывать мотивирующие фразы и читать их вслух изо дня в день.
Эмма Робертс
У Эммы насущная проблема, которую она даже не пытается прятать. Она открыто призналась, что ей всегда неудобно сниматься в видеоклипе.
Более того у нее боязнь сцены. Она никогда не выходила на театральную сцену, не испытывая перед этим панический ужас.
Тем более такая проблема ее беспокоит, когда выступать приходится перед большой аудиторией.
Мэри Поппинс возвращается – Интервью с Эмили Блант и Лин-Мануэль Миранда
В отличии от своих сотрудников по цеху, ей найти прекрасное решение пока не получилось.
ЭМИЛИ БЛАНТ, ДЖОН КРАСИНСКИ, ТОМ ХОЛЛАНД, КАЙЛИ МИНОУГ [s23e01] | ШОУ ГРЭМА НОРТОНА
Эмили Блант боится шороха шагов
Для актрисы роль в фильме «Уединенное место»(в украинском прокате с 5 апреля) — дебют в жанре ужасов. Также она первый раз оказалась на одной площадке с собственным мужем Джоном Красински, который не только выступил режиссером, но и сыграл основного героя этой ленты.
— Эмили, почему «Уединенное место» для вас с режиссером Джоном Красински — более чем просто фильм?
— Джон хотел, чтобы зрители не просто пассивно следили за сюжетом, а получали аналогичный опыт, как персонажи на экране.
Когда мы присутствовали на показе и следили за людьми, видели, настолько они поглощены происходящим. Мы с Джоном сидели, держась за руки, и были в восторге от того, как публика откликается на происходящее в кадре.
— Как получилось привлечь интерес зрителей к происходящему на экране?
— Думаю, благодаря свойствам героев… Вот почему я одержима лентой «Челюсти»! Это фильм не про то, как акула откусывает кому-то ноги.
В нем говорится о трех мужчинах в лодке, которые все время пытаются что-то одолеть, будь то ощущение страха или мести.
Того же эффекта мы хотели достигнуть и в данной картине, мечтали создать семью, с которой люди будут себя сравнивать.
— Когда вы первый раз посмотрели «Челюсти»?
— В раннем возрасте, и это даже в наше время одна из моих любимых картин. (Улыбается.) Наш отец изо дня в день по дороге домой заходил в видеосалон за новыми кассетами.
Разумеется, он приносил много такого, что нам с сестрой нельзя было смотреть, — «Полет над гнездом кукушки», «Челюсти», «Буч Кэссиди и Сандэнс Кид». Но мы медленно поглядывали на экран, а мама негодовала: «Это абсолютно неуместно!» Когда я первый раз осмотрела «Челюсти», то была в шоке от увиденного.
По истечению определенного времени я его пересматривала еще несколько раз и полюбила, я думаю, насовсем.
Кстати, как только мы начали встречаться с Джоном (речь о Джоне Красински. — Прим. ред.), то решили вместе увидеть некоторые из наших любимых фильмов. Оказалось, что «Челюсти» в данном списке в первых рядах у нас двоих.
За десять лет, что мы вместе, возвращались к данной ленте раз 25.
САМОИЗОЛЯЦИЯ. Вечерний Ургант.
ЗВУК КАК ПЕРСОНАЖ
— Это правда, что с самого начала вы рекомендовали Джону собственную подружку как исполнительницу ведущей роли, которую в конце концов сыграли сами?
— О да.
Моя подружка — блестящая актриса, однако в этом случае она остается безымянной. (Улыбается.) В тот момент я только закончила съемки в «Мэри Поппинс», и мне хотелось немного расслабиться.
Более того, до недавнего времени постоянно, когда нас с Джоном просили поработать вместе, мы знали, что наши отношения станут историей для следующий картины, и мне просто этого не хотелось. Однако в этом случае идея фильма — что то большее, чем наши отношения.
— То, что ощущают друг к другу домочадцы в киноистории, показано очень трогательно.
Как участники съемочной группы достигли столь большого уровня близости?
— Тут я должна отдать дань уважения феноменальным ребятам, с которыми мы работали.
Считаю, что они — наш джекпот. Я не имела возможности относиться к ним как к традиционным детям, из-за того что они были аналогичными профессионалами, глубокими актерами, как и все взрослые вокруг.
Все относились к ним на площадке как к равным.
Милли и Ной — настолько старые души! (Смеется.)
— Как вы учились общаться при помощи жестов?
— У нас на съемочной площадке был необыкновенный парень, который не только обучал нас этому языку, но и пытался его сделать индивидуальным для любого киноактера.
Из-за того что только некоторые люди жестикулируют одинаково эмоционально, также как не все говорят однообразно. Благодаря этому мы разработали техники, которые считали правильными для наших героев.
— Вы сказали, что считаете звук дополнительным персонажем в «Уединенном месте». Что вы имели в виду?
— Будет ошибкой именовать «Уединенное место» немой картиной.
Фильм настолько богат звуком… и это, наверное, самая большая его часть, не обращая внимания на то что за все время в кадре звучит всего примерно сто слов. Ведь шум — опасность для такой семьи.
Шорох шагов, безграничное негромкое шуршание становятся настолько звенящими в пустоте, что вы начинаете их серьезно бояться. Так что в определенном смысле звук приобрел новый характер.
В данной ленте звук так же недобрый, как и монстры.
Тайный ЯЗЫК
— Удивительно, что, не обращая внимания на то что вы с Джоном оба любите «Челюсти», до недавнего времени никогда не имели отношения к жанру ужасов?
— Это правда, и только благодаря тому, что мне не понравится смотреть большинство ужастиков. Что абсолютно не означает, что я исключаю возможность сниматься в этом жанре.
Не вижу огромной радости в том, чтобы регулярно играть, допустим, только в комедиях. Вокруг неимоверно роскошная реальность, благодаря этому нельзя упускать возможности попробовать что-нибудь новое.
— Как работалось с Джоном, который на площадке был режиссером и вашим мужем, причем не только в жизни?
— У нас есть тайный язык, который, убеждена, имеют большинство женатых пар. (Смеется.) В действительности мы жутко нервничали в виду того, что работаем вместе. Перед моей первой сценой я думала: «А вдруг нам не нравится вместе сниматься?» Но в результате вышел самый невозможный опыт.
Это не означает, что были частые радуги и лучи солнца.
Как и в самых разных отношениях между режиссерами и актерами, мы в конкретных ситуациях набивали шишки, нам случалось побеседовать про это и… потом добавлять немного виски. (Улыбается.) Из-за этого нам точно получилось открыть новую сторону наших отношений. Мы во все времена считались самыми большими поклонниками друг друга в качестве реальной семейной пары, но работать вместе — абсолютно иное дело.
«Уединенное место» — история семьи, проживающей на маленький уединенной ферме в американской глубинке. У основных героев (Джон Красински и Эмили Блант) есть двое детей (Миллисент Симмондс и Ной Джупе).
Кажется, обиход данных людей абсолютно не выделяется от жизни иных подобных же семей. Но основные герои живут в доме, который наполнен монстрами, реагирующими на любой звук.
Люди разучили целый комплекс специализированных жестов, которые помогают им общаться между собой, не издавая ни единого звука. Более того, любой из членов семейства должен как можно тише перемещаться по дому, чтобы опасные создания их не увидели …